Небольшие заметки, опубликованные в социальных сетях на протяжении 2019го и 2020го годов

7.05.2019

Повседневный нарциссизм среди всех других неврозов для меня как-то по-особенному мучителен. 

У меня есть друг, который раньше был успешен в спорте, а теперь спортом не занимается вообще. Говорит, что спорт был пыткой, особенно – соревнования. Проиграть он себе позволить не мог, поскольку начинал себя морально уничтожать, а выигрыш требовал очень много сил, так что при первой возможности он из спорта ушел (по социально приемлемым причинам, мол, семья, дети). Я его понимаю на все сто. 

Я сама не занимаюсь музыкой в немалой степени потому, что я в ней не лучше всех. Я когда беру инструмент или пою в караоке – мне кажется, что я не имею права этого делать, потому что не делаю этого профессионально. Пару месяцев назад я разучивала на гитаре что-то из Никитиных, потому что играть что-то проще, раз уж берешь инструмент в руки, западло. Ты же столько лет играешь, Настя. “Батарейку” все сыграют. А не можешь Никитиных – не мучай ж…, то есть инструмент. 

А моя клиентка недавно не получила в театральной школе главную роль, но получила второстепенную - Портоса вместо Миледи. И она вроде ничего против этого персонажа не имеет (то, что он мужчина – это не важно, все мужские роли в этом спектакле играют девушки), в нем есть драма, юмор, пространство для реализации ее таланта и харизмы, но играть теперь она не хочет совсем и репетиции еле выдерживает. Зависть, ревность, ярость, стыд и все это г-но вместо творчества. Всерьез хочет уходить, потому что не факт, что она с этим справится. И это действительно не факт. 

Жалко мне нас всех. Преподавателя йоги, которая может ценить себя только тогда, когда ученики к ней возвращаются. Сценариста, который из внутренней невозможности писать средние тексты не пишет их вообще. Строителя, которому для самоуважения недостаточно строить, а нужно еще иметь популярный строительный блог. Всегда нужно что-то еще, всегда недостаточно. Внутренний Портос остается в дефиците, непринятый, нелюбимый середнячок. С ним в дефиците остается и жизнь. 

Возлюби внутреннего Портоса.


13.05.2019

 

Я вру. 

В детстве лгала настолько часто и много, что это считалось чертой моего характера. Помню, как напела вслух: “я не люблю, когда мне врут, но от правды я тоже устал” - и семья на меня посмотрела удивленно. С таким, знаете, выражением лиц, что вот уж не старой кобыле в торговые ряды. Было обидно, но ложь была компульсивной: она изливалась из меня прежде, чем я успевала решить, хочу ли сейчас солгать. 

В семь лет я рассказывала, что видела человека, убегающего с сумкой после подъездной кражи. В тринадцать – что у меня был парень, который трагически погиб. Две недели назад – что новый байк мне подарил жених. Ну вот нахрена, нахрена, Настя, мелкая такая, никому не нужная ложь для шапочного знакомого?! Совместная была покупка в совместное пользование. 

И я знаю много других лгунов. Они искажают правду в своих резюме или постоянно завышают уровень своих компетенций или десять лет лгут мужу про оргазмы. Лгут - и знают, что неправы. Сжимаются, прикрывают себя руками и посматривают на меня с ожиданием, что я сейчас буду вот с тем самым лицом внутренне их осуждать, а снаружи скажу: "Эх, Маша, врать нехорошо, ты ведь уже большая девочка! Иди немедленно скажи всем правду и извинись!" 

А я считаю, что это особая ложь и что с ней нужно поступать по-другому. 

Понять, для начала. Я лгала, потому что так моя маленькая фигурка младшего ребенка становилась чуть заметнее. Кто-то лгал, чтобы избежать наказания, от кого-то родители требовали так много, что приходилось лгать, чтобы они были довольны. 

Или вот взрослая женщина мучается на работе от того, что на собеседовании сказала неправду. Но она выросла в побоях, которыми ее награждали пьющий отец, пьющая мать, жестокая старшая сестра. И я глубоко понимаю, насколько небезопасной кажется ей правда. 

Иногда ложь – это единственный адекватный способ выжить. 

А сочувствие к внутреннему лжецу – единственный способ начать, наконец, говорить правду.

23.05.2019

Ты разрушаешь то, на чем ты стоишь. Остановись. 

Чаще всего это случается утром, когда ты только просыпаешься. Во сне тело расслабляется, и от этого утренние удары – самые болезненные. Ты смотришь на себя в зеркало и видишь там лишний вес, прыщи, ужасаешься количеству съеденного накануне или критикуешь свою внешность. Обжигаешь себя стыдом за вчерашнюю лень или пьянство. Погружаешься в отчаяние, потому что снова, и снова, и снова не получилось быть таким человеком, которым нужно быть. 

Бьёшь себя мыслями по мягкому животу. Называешь себя дебилом, пиздецом, ядовитым грибом. Иногда причиняешь себе физический вред: бьёшь себя руками по голове, рвёшь волосы, режешь себя, кусаешь и царапаешь. 

Остановись. 

Ты осуждаешь себя за слишком высокую или слишком низкую активность, когда говоришь себе «опять ты выделываешься», или «когда ты уже научишься за себя заступаться». Ты упрекаешь себя за то, что ты не ходишь в спортзал, или мало времени уделяешь своему творчеству, или мало зарабатываешь, или не звонишь маме, или ведешь себя глупо. От себя никто не защищен полностью, и этими упреками ты ранишь себя, причиняешь себе боль, делаешь себя меньше. Удар за ударом ты разрушаешь то, на чем ты стоишь – самоуважение, доверие к себе, ощущение собственной невиновности и правоты. Ты выбиваешь из под собственных ног единственную стоящую опору. Не надо. 

Понимай себя. 
Утешай себя. 
Говори себе, что делать дальше. 

Тут дело не в том, какой ты человек, хотя скорее всего ты ошибаешься, видя себя плохим, некрасивым, эгоистичным, недоразвитым. Твои оценки звучат слишком стереотипно для того, чтобы быть правдой. Дело в том, что ни один человек не может развиваться, если он разрушает то, на чем стоит. Корни должны быть напитанными, сваи должны быть крепкими. 

Поэтому береги себя. Объясняй себе происходящее. Извиняй себя, если совершаешь ошибки. А в минуты острой ненависти – дерись с собой за себя, за свое самоуважение, за свое будущее. 

Только перестань себя разрушать.


30.05.2019

 

К вопросу о внутреннем критиканстве и о том, как именно начать относиться к себе лучше. 

Конфронтировать с собой можно двумя способами: можно подбирать контраргументы к содержанию внутреннего диалога, а можно сопротивляться непосредственно внутренней фигуре (СуперЭго), от которой исходят унизительные или обесценивающие комментарии.

Например, ты думаешь о своей жизни и говоришь себе: я эгоист, я всегда думаю только о себе, никто не захочет быть с таким человеком, я раню людей и мне лучше держаться от них подальше и смириться с одиночеством. 

Конфронтировать с содержанием – значит находить в реальности подтверждения обратного. Сказать себе, например: но я же щедрый. И если ко мне обращаются за помощью – чаще всего я стараюсь помочь. И я добрый, могу сочувствовать людям, стараюсь, чтобы им со мной было хорошо. Как минимум я не хочу быть людям обузой, не манипулирую ими, многое отдаю в ответ. Это не похоже на эгоистичность. 

Или так: если бы я был тем человеком, которым сейчас себе кажусь, я всю жизнь был бы один и не имел ни друзей, ни любви. Это не так, со мной рядом всегда были люди. Значит, они что-то находили во мне, потому что не может же все человечество ошибаться. 

Конфронтировать с СуперЭго – значит находить контраргументы к самому факту критики. Например, услышав такой голос внутри себя, сказать: о, узнаваемо. Сейчас я покажусь себе не только эгоистичным, но и тупым, жирным и бедным. Угомонись, животное, оставь себя в покое, с тобой все в порядке, отдохнешь – пройдет. 

Или: да я себе в принципе никогда не кажусь достаточным. Если бы я был Мартином Лютером Кингом или Матерью Терезой, я все равно казался бы себе эгоистичным. Я слишком многого от себя хочу, это невыполнимо: я же не бог, чтобы все уметь. 

Первый способ быстрее работает у нарциссичных, которые вечно кажутся себе недостаточными в чем-то конкретном. Второй хорош для депрессивных, у которых развито глобальное ощущение своей плохости. Уметь стоит и то, и то. 


7.06.2019

 

Разница между «я должен» и «мне кажется, что я должен» колоссальная. 

В первом есть заданность, часто интроективная, усвоенная бессознательно в детских ситуациях - в последнем есть свобода и возможность анализа и выбора.

Интроекции создаются так.

Мама приходит домой и находит там пьяного мужа и восьмилетнюю дочку. Мама говорит дочери: почему он опять пьяный? Дочь слышит – ты должна была сделать так, чтобы он был трезвый.

Сын с отцом едут на сплав. Папа там не один, он с подругой, с которой ночует в одной палатке. Когда мама узнает об этом – она говорит: ну ты же там был, ты же все видел! Сын слышит – ты должен был догадаться, уследить, проконтролировать, предотвратить.

Мама приходит домой и говорит дочерям: "Вы же будущие жены, вы должны прибраться, вы должны приготовить еду - я прихожу усталая, а дома бардак". Дочери слышат – вы должны были решить все мои домашние проблемы и позаботиться о моем настроении, хотя вы и не знаете, каким оно будет и каковы его причины.

Из этого и похожего рождаются нереалистичные долженствования. Я должен угадывать желания других людей. Я должен контролировать настроение близких. Я должен предугадывать развитие событий - не важно, что у меня недостаточно информации. Я должна быть хорошей хозяйкой. Я должен быть хорошим человеком.

«Мне кажется, что я должен» - это приближение к освобождению. Попробуйте в комментариях: я должен – мне кажется, что я должен, потому что.

Мой пример – я должна везде успевать: работа, домашние дела, спорт, творчество, забота о партнере, друзья, родители, собственное развитие, а еще брат с племянниками – я всему должна уделять внимание каждый день. На самом деле мне кажется, что я должна везде успевать и всему уделять внимание, потому что требую от себя нереалистичного уровня энергии и игнорирую реальное ее количество, сравнивая себя с мамой, какой она мне казалась, когда я была ребенком.

Когда я формулирую это, то чувствую облегчение. Попробуйте и вы.


13.06.2019

 

Свою энергию нужно беречь.

Особенно понятно это людям, пережившим депрессию. Несколько месяцев или лет в состоянии, когда встать с постели может помешать дурной сон или лишняя смска, заставляют учиться трепетности в обращении с самим собой, поскольку иначе не получается совсем ничего. Помыл голову сегодня – молодец. Вышел из дома – герой. Провел время с друзьями – просто умница, прекрасно, а теперь отдохни, родной, спи, можешь следующую неделю не требовать от себя ничего социального, потому что план перевыполнен.

Понятно, что в повседневной жизни такая тревога по поводу своей энергии избыточна, но человека, в крайние состояния не попадавшего (или еще не понявшего, что он попал в крайнее состояние), клонит в другую сторону.

Вот история: молодая женщина 9-го мая разносит открытки ветеранам войны. Одна из квартир, которую она посещает, грязная и захламленная, живущая там бабушка – одна, она жалуется на то, что никто ей не помогает, государство плохое, внуки бросили, жизнь тяжела. У молодой женщины просыпается желание помочь этой бабушке – прибрать квартиру, купить продуктов, просто уделить время и выслушать ее жалобы. Очень человечный, добрый отклик, с одной стороны.

С другой – отклик опасный. Я считаю, что в этой бабушке и в этой квартире множество угрожающих признаков.

- Ей никто не помогает. Значит, рядом с этой бабушкой никто не удерживается в своих добрых намерениях долгое время, даже дети и внуки. Добрых людей на свете много – значит, сама бабушка делает что-то, чтобы они отстранялись.

- Она жалуется на свою жизнь первому встречному человеку, который вообще-то пришел поздравить ее с праздником. Это сразу нарушение границ. Бабушка претендует на время, внимание и эмоциональный отклик, которых контекст не учитывает.

- Ей нечего дать в ответ. Другие ветераны, которых эта молодая женщина поздравляла сегодня, предлагали чаю, шоколадку в сумку засунули, просто говорили добрые слова. От этой – сразу жалобы и обвинения других. Рассчитывать, что энергия, потраченная на этот контакт, восстановится с откликом другого человека, не стоит. В бабушке для партнера по общению ничего нет.

- Количество энергии, которое бабушка бессознательно запрашивает, экстремально. Она живет настолько плохо, что для того, чтобы ей помочь, недостаточно сделать мало. Помыть полы в ее квартире – это ничего не изменит, нужно разбирать годами складируемый хлам, выбрасывать лишнее или испортившееся, создавать буквально новую квартиру из кучи грязи. Купить продуктов на раз – тоже не поможет: она их испортит, отложив в дальний угол и подъедая старые запасы. Поговорить – тоже нет: нужно все социальное окружение, система помощи и поддержки, друзья, наконец.

И прежде всего бабушке нужна чужая кровь, я считаю. От таких нужно уходить, и побыстрее, будь они хоть четырежды ветераны. А если не уходить – то обозначать границы того, что именно возможно ей дать, и отказывать во всем остальном. Жалко, да. Но свою энергию должно быть жальче.

Вот эти нарушенные границы, грандиозные претензии, внутренний дефицит – признаки того, что в отношениях будет утомительно и плохо. И одно дело, когда это незнакомая бабушка, а другое – когда это свекровь, брат, подруга. Кто поступает с вами таким образом? И как вы пытаетесь себя защитить?


20.06.2019

 

Совсем не самостоятельность, а бесстыдная нужда друг в друге и взаимная забота – это то, на чем держатся зрелые отношения.

Сейчас объясню.

Бесстыдная нужда – это зависимость без стыда, как у ребенка, который говорит «мама, усыпи меня», «папа, я хочу есть». Детские потребности не становятся плохими только от того, что мы вырастаем. Мы хотим поддержки, внимания, принятия, любви. Сепарация от родителей и психологическое взросление заключаются в том, что мы перестаём тратить такое количество энергии на отношения с родителями и переориентируем ее на построение отношений с партнером. 

То есть теперь того же самого мы хотим не от мамы и папы, а от равного себе, взрослого человека, который может нам дать это все на других условиях. В том числе и усыпить, и покормить, если нам совсем нехорошо. В отношениях это проявляется в виде посылов «мне нужно, чтобы ты сказал и сделал то-то и то-то». Возьми меня на ручки. Не смотри этот фильм без меня. Купи мне сапоги – без стыда, исходящее из ощущения «мне нужно», а не «ты должен».

Возможность дать все это, наличие в человеке умения проявлять заботу о другом и является критерием выбора достаточно хорошего партнера. Умеет ли он любить? Есть ли у него, чем заботиться? Есть ли у него ресурс для поддержки и помощи? 

У некоторых людей ведь и правда глотка воды в жаркий день не допросишься. Кто-то жадный, кто-то зацикленный на себе, кто-то просто беден во всех смыслах и не дает потому, что у него самого этого нет. А вот у кого это есть – с тем можно строить отношения, в которых на взрослых условиях можно получить все, что нужно, чтобы чувствовать себя счастливым.

Условия состоят в том, что так как это равный партнер, а не родитель, то такая забота должна быть взаимной. То есть партнера точно так же нужно любить, принимать, холить и лелеять, помогать и поддерживать, и покупать ему сапоги, если ему нужно. В отношениях с родителями все это приходится заслуживать, оправдывать и еще бог знает что, а в равных - достаточно давать в ответ то же самое. 

И вот здесь вопрос личной самостоятельности принципиален: а мне-то откуда это взять для другого, если у меня ничего нет? Партнеру так же, как и мне, нужна моя способность чувствовать и откликаться, нужна моя помощь, мое время, мои деньги, наконец. Если этого у меня нет – то я как партнер неравен и отношения эти будут детско-родительскими, односторонними, инфантильными и созависимыми со всеми этими заслуживаниями и оправданиями, а не зрелыми.


2.07.2019

 

В некоторых отношениях реальность подменяется лозунгами.

- Мы вместе, мы семья – когда живут в разных городах и муж не приезжает к жене с сыном даже в свой отпуск.

- Мы друзья – когда в отношениях больше обиды и претензий, чем поддержки.

- Я же твоя мать – когда вместо заботы только эксплуатация и воровство чужой жизни.

- Я люблю тебя – когда измены, пассивная агрессия или прямое насилие.

Здесь речь не о том, что кто-то не договорился о терминах и ожидания оказались неоправданными, а о прямой лжи, об отказе партнера посмотреть на правду, о том, что за красочной бутафорией потемкинской деревни завелись гниль, мокрицы и призраки. 

Такая ложь вызывает безумие. Реальность плывет, психика кричит о том, что нарисованный сельский клуб – это нарисованный сельский клуб, а партнер говорит, что он настоящий и туда можно сходить потанцевать. И если идти, стукнешься лбом о нарисованный вход, поранишься, а партнер скажет, мол, сам виноват, входа не нашел, это с тобой что-то не так.

Когда возникают лозунги – значит, отношений больше нет. И нужно набираться смелости, чтобы заглянуть за фасад и встретиться с чудовищами.

24.07.2019

Чем сложнее отношения, тем более они нежизнеспособны - вплоть до их невозможности.

Он отличник, она хулиганка, у него родители - академики, а у неё - алкоголики, он едет поступать в Питер, а она на третьем курсе местного колледжа. Скорее всего, при всех чувствах у них ничего не получится. Слишком много финансовых, социальных, интеллектуальных, ценностных задач нужно решить в этом браке, чтобы он был хорошим.

Или у них слишком большое прошлое вместе - десять лет, брак, невыполненные обещания, несбывшиеся мечты, а ещё он был сначала женат, но ей не сказал, а потом она два года летала к нему на другую сторону континента и устала, пока он не стал готов жить вместе. Они не будут друзьями: слишком много сложного прошлого. Им лучше попрощаться и жить дальше, иначе эти отношения будут вытягивать время и силы из каждого.

Или в отношениях есть путаница ролей: он был её терапевтом, потом стал ещё и другом, потом ещё и любовником. Прекратить ее лечить он не смог, потому что боялся за ее здоровье, уйти она не может, потому что тогда слишком много сфер ее жизни требуют перемен, а у нее нет сил. Они оба в ловушке ответственности и нужды, а отношения портятся, и им обоим становится хуже: она в регрессе, он в вине, и так далее.

Сложности громоздятся одна на другую, и чем больше этих сложностей - тем непременнее всё обрушится. И ни любовь, ни смелость здесь ничего не решат. Слишком много романтизма и самонадеянности у нас про отношения, слишком много сказок, в которых Красавица и Чудовище, преодолев все трудности, счастливы вместе.

Но иногда отношения сложны настолько, что уже невозможны.

4.08.2019

 

Призвание – это не что-то отдельное, не какой-то выделенный из остального навык, а такой способ жить, при котором энергия тратится на что-то субъективно важное, а не на что-то социально ожидаемое или рационально обоснованное.

Субъективно важное – значит то, к чему мы чувствуем интерес и переживание «когда я делаю это, я чувствую себя правильно». Поиск признания высвечивает чувство «мне ничего не интересно».

Жить становится интересной, когда она построена на том, кто мы есть. У интровертов жизнь одна, у экстравертов другая. Кому-то не интересно читать, кому-то скучно социально развиваться. Не всем нравится путешествовать, не все любят природу или большие города. Люди бывают очень разными.

«Призвание» при образе жизни, комплиментарном внутреннему миру, становится избыточной категорией – так же, как «смысл жизни» не особенно интересует человека, которому своя жизнь нравится. Это стрессовые категории, возникающие в дефиците ресурсов, контакта с собой, внутреннего наполнения. В них нет ничего плохого, если они остаются в рамках этих стрессовых условий и не становятся самостоятельными фетишами. А они становятся. Развивайся. Самовыражайся. Найди свое призвание. Найди в своей жизни смысл. Будь осознанным. Будь проактивным. Что еще?

Когда в жизни человека происходит что-то хорошее – хороший брак, или денег стало больше, или грядет материнство - то терапия обычно прерывается или заканчивается. И это правильно: когда хорошо, то стоит просто пожить в этом хорошем. Без всяких там категорий.


21.08.2019

 

В беде друзья познаются с обеих сторон.

Если беда с твоим другом, то тут более-менее понятно. Такая история на раз вскроет корыстные мотивы и дефектные ценностные ориентации. Нужно много умений и качеств, чтобы оставаться с тем, кому плохо: и доброта, и бескорыстие, и способность к поддержке, нужны и советы, и прямая помощь – деньгами, крышей над головой, объятием или чем-то еще. Тема «настоящий друг остается рядом в любых ситуациях» широко расписана и в целом дает неплохой набор ориентировок.

А вот если плохое произошло с тобой самим – тут сложнее. Беда не означает индульгенции на любое поведение или бесконечное потребление, несмотря на то, что романтические представления о дружбе именно об этом и говорят.

Вот вам границы:

Требуешь ли ты от других многого при том, что тебе всегда мало? Жалуешься ли на недостаток любви, внимания или помощи от того, чьими ресурсами уже пользуешься?

Обесцениваешь ли ты чужую помощь? Играешь ли в игру «да, но мне это не подходит» с большинством дружеских предложений? Помогает ли тебе то, что ты берешь от других, позволяешь ли ты другим сделать с тобой что-то устойчиво хорошее?

Помогаешь ли ты себе сам? Обращаешься за помощью к специалистам? Удерживаешься в этой работе?

Сохраняешь ли ты способность откликаться на чужую радость, несмотря на то, что тебе сейчас плохо?

Как долго с тобой все это происходит?

Есть ли у другого основания оставаться рядом, кроме чувства долга и вины? Что у тебя есть для него?

Так что – хороший ли ты друг, когда тебе плохо? С этим взглядом истории людей о том, что «когда мне было плохо, все друзья от меня отвернулись» - становятся не такими однозначными. То есть - иногда и правда друзья были плохими, конечно, так тоже бывает.

А иногда был плох ты сам.


15.09.2019

 

В теме личных границ хватает неадекватности, когда термин «мои границы» используется для прикрытия этических нарушений в отношениях, потребительства, абьюза или просто собственной равнодушной наглости.

Например: однокомнатная квартира, она хочет спать, он хочет смотреть кино или играть. Вся техника стоит в единственной комнате. Он говорит – почему я должен отказываться от своих желаний потому, что ты хочешь чего-то другого? Ты продавливаешь мои границы. И вообще, кто хочет спать – тот спит.

Или: его нельзя спрашивать, куда он идет и с кем, во сколько вернется, и звонить во время его отсутствия тоже нельзя – он просто не возьмет трубку и не ответит на сообщение. Говорит – я не твоя собственность, чтобы ты меня все время контролировала. Чтобы мужик хотел приходить домой вовремя – у тебя должна быть жопа, улыбка и блинчики на завтрак, а не контроль и сцены. А так мне сайентологи сказали, что я, как Том Круз, успешный и свободный, а ты, как Николь Кидман, подавляющая личность. Так что давай будем современной психологически здоровой парой, в которой не нарушаются границы, только тебе для этого придется над собой поработать.

Или варианты бытового терроризма, когда «я здесь тоже живу, я имею право разбрасывать вещи», «не надо мне напоминать, что я чего-то не сделал по дому», «а почему я должен заботиться о твоем ребенке?», «ты не должна покупать в дом вещи без согласования со мной», «это ты решила, что ты хочешь копить на ипотеку, а мне нужна акустическая система, поэтому я ее купил» и еще, и еще.

При этом чем выше уровень психологической информированности человека – тем изобретательнее манкирование под эгидой идеи границ. И логика может быть безупречной. Только вот это ощущение, что человек напротив тебя охренел, остается, и хорошо, если оно остается ясным.

22.09.2019

Бывают такие чувства, которые не опишешь иначе как «сильная внезапная любовь». 

Она случается обычно у женатых или замужних и направлена на кого-нибудь невозможного: на другого женатого или замужнюю, на того, кто далеко, на того, с кем есть серьезная разница в статусе, деньгах или ценностях. Это сносящая крышу страсть чужой жены к чужому мужу, респектабельной матери к бармену, директора к девчонке – гитаристке. 

Такие чувства очень сильны, и тот, кто их испытывает, оказывается поглощенным своими мыслями и фантазиями об объекте своих влечений. Интересны его чувства, его личность, то, как он принимает решения, какие совершает поступки, как говорит, как ест, как двигается, какими психологическими травмами отягощен. Себя в такие моменты влюбленный чувствует живым – таким живым, каким не чувствовал себя давно или никогда. И кажется, что такое переживание жизни дарит именно этот парень или эта девушка, и потому они такие ценные, исключительные, подходящие и уготованные судьбой. 

На деле собственно объект этих чувств играет во всей истории самую маленькую роль. Во фразе «я не жил, а с тобой очнулся» огромная (и конечно бОльшая) часть психической энергии находится в «я не жил». В ней и причина, и следствие. Жить такой человек хочет намного больше, чем этого конкретного другого. И центр таких историй не в большой любви, а в том, что продолжать не-жить уже невыносимо. То есть – стоит обратить внимание не на то, как другой ест, а на то, что в твоей собственной жизни требует неотложного вмешательства. 

Но это страшно. Там, где столько жизни, всегда отчетливо пахнет переменами. Поэтому такие чувства пугают: они требуют изменений, разоблачают изношенность прежней жизни, угрожают огромными затратами энергии и времени на построение чего-то нового без гарантий, что это получится. Это, кстати, не всегда развод с прежним партнером и счастливая жизнь с новым, но всегда принципиально новый способ жить, если, конечно, человек этот голос перемен слышит и на него соглашается. 

А если не соглашается – то потом долго-долго вспоминает, как ему тогда было хорошо с Ним или с Ней, так ничего и не поняв.


29.09.2019

 

Атеисты, коллеги, как вы себя поддерживаете в ситуациях, когда верующий человек полагается на поддержку бога? 

У меня с богом не сложилось и не сложится уже никогда, равно как и с идеями высшего разума или законов вселенной. После последнего - в ранней юности - всплеска интереса к магии и тусовок с эзотериками (в тебе великая сила, говорили они, давай практиковать голыми) я ни в чем таком и не нуждаюсь особенно. Мне хватает опоры на себя, свою семью, свой разум, свою смелость и устойчивость. 

Но я всегда видела, что у верящего во что-то человека есть то, чего нет у меня. Например – у него есть возможность получить надежду, помолившись. Или передать часть тяжелой ноши ответственности на третью силу. Или право посетовать, пожаловаться, попросить помощи и спокойно ждать ее без лишней тревоги. Удивительно. 

Из всех составляющих религиозных или духовных течений мне не хватает именно этой. Сегодня, например: я в любви, а Тема уехал в Малайзию на три дня, и мне ОЧЕНЬ НАДО, чтобы с этим парнем все было хорошо, но бога нет, и мне остается только хорошая статистика. 

На самом деле у меня есть больше:

- опора на себя – контейнирование и самоподдержка 
- опора на него – он взрослый и самостоятельный, он о себе позаботится 
- логика 
- статистика 
- коммуникации: правило отношений быть на связи в долгих поездках. 

Это отлично помогает. Но я не в первый раз думаю о том, что другим достаточно «Господи, спаси и сохрани», и это легче. И это я еще экзистенциальных тем смерти и смысла жизни не затрагиваю. 

Так что расскажите, господа без веры, что вы с собой делаете в ситуациях, в которых другие обращаются к богу, если бог – это не ваше? Когда любите – родителей, партнеров, детей, и беспокоитесь за них? Или когда мечта все не сбывается, или когда какой-нибудь профессиональный провал, после которого кажется, что все потеряно? Как не сводите все в цинизм, не отказываетесь от чувств, не уходите в другие магические представления? 

А то при том, что жить в мире без бога явно нужно учиться отдельно, так еще и никто не рассказывает, как.


3.12.2019

 

Хороший источник информации о себе и своей жизни – это наблюдение за собой и алкоголем. 

Я про то, что происходит с человеком и алкоголем вне логики зависимости, о которой как-нибудь в другой раз. А конкретно – о двух феноменах: когда человек начинает пить больше и когда он отчебучивает чего-нибудь для него стыдное, выпив лишнего. 

Больше человек пьет, когда в контексте его жизни появляется слишком много напряжения. Излишнее напряжение нужно сбрасывать: это здоровее, чем его удерживать. Алкоголь – один из способов сбросить напряжение, которые работают. Без изменения жизни и снижения напряжения алкоголя меньше не станет (и это, кстати, отличается от алкоголизма, при котором человеку для того, чтобы изменить жизнь к лучшему, как раз в первую очередь нужно бросить пить). 

Например, женщина строит отношения с мужчиной, который на втором году совместной жизни начинает проявлять признаки абъюза: подозревает, обвиняет, оскорбляет, запрещает и так далее. В этих отношениях становится очень сложно, но закончить их еще сложнее, поскольку было много совместных планов и надежд. Задача «уйти» пока сложнее, чем задача «остаться», и она остается, но начинает больше пить и больше есть. За пару лет это превращается в традицию: много работать в будние дни, в субботу объедаться и пить до беспамятства, в воскресенье лежать дома с похмельем. 

Мужчина, с которым живет эта женщина, месяцами отсутствует в командировках (изводя ее по телефону или в переписке), поэтому такой режим жизни никому не мешает и никем не замечен. На терапию она приносит именно проблемы с алкоголем и лишним весом, хотя очевидно, что при отсутствии изменений в жизни обе эти проблемы никуда не денутся. Это не вопрос воли: пить и есть для нее – необходимое условие для того, чтобы оставаться в этих отношениях, ее поддержка и помощь, несмотря на то, что это ее разрушает. 

«Выпить лишнего и что-нибудь выкинуть» - это тоже про сброс напряжения, но более конкретно. Поведение перебравшего человека – это поведение того, чьи привычные защиты наконец-то не работают и сдерживаемое проступает наружу в любой удобной форме. Молчуны говорят, стеснительные танцуют, подавляющие агрессию дерутся. Получают выход запретные, нелегальные желания, о которых в трезвой жизни человек предпочитает не знать. 

Например, девушка находится на вечеринке в компании друзей, с одним из которых у нее тайный многолетний роман. Этот мужчина просит никому не рассказывать об их отношениях, поскольку его жена серьезно больна, и ему не хочется ранить ее в такой момент, и он обязательно ей все расскажет, но позже. Девушка терпит и ждет, но на этой вечеринке пьет больше, чем обычно, и начинает флиртовать с другим из присутствующих мужчин. 

Он свободен, она красива, и между ними начинается веселая игра с намеками на соблазнение, которая длится ровно до тех пор, пока возлюбленный этой девушки не уходит с вечеринки. После его гневного ухода она до утра рассказывает парню, с которым флиртовала, о своей большой запретной любви, чем полностью закрывает тему соблазнения. 

Наутро она чувствует себя предательницей и дрянью, ее обиженный возлюбленный говорит то же самое. Оба ищут в случившемся признаки предательства, но на деле это обычная месть, обида и желание обратить на себя внимание равнодушного партнера. Это не странно, что они существуют: эти отношения вызывают именно такие чувства и желания. Понять себя в этом – значит увидеть реальность происходящего более ясно, а значит – получить возможность принимать более обоснованные решения. 

Итак, пьем мы тогда, когда наша жизнь становится хуже, и чтобы пить меньше – жизнь нужно наладить. То, что мы делаем, когда пьяны – это проявления наших сдержанных в трезвости желаний и чувств. 


15.12.2019

 

Одной из причин, по которым психотерапия работает, является изменение уровня символизации от бессознательных отыгрываний до осознанных слов. 

Любые потребности и любые чувства так или иначе находят себе место внутри нашей жизни, знаем мы о них или нет, нравятся они нам или нет. Наша психика находит способы представить их в виде символов, в качестве которых могут выступать поведение, симптомы или слова. 

На уровне поведения такие чувства и потребности проявляются в виде бессознательных поступков, мотивов, для которых в сознании нет места. В больших вариантах это вопрос образа жизни и судьбы (папу ненавижу, но пью как папа и саморазрушаюсь как папа), в более повседневных – всевозможные странные решения, провокации, опоздания, саботажи и так далее. Не отправить важное письмо, перепутать время вылета, оказаться на вечеринке, про которую вслух говорилось, что туда не собираешься – во всех этих актах выражаются те чувства и потребности, которые человек на дневной стороне своей психики не замечает. Наблюдение о том, что в семьях, в которых плохие чувства друг к другу запрещаются, чаще изменяют друг другу – об этом же. Страшные взрывы людей с подавленной агрессией, превращение сказочных Настенек в маниакальных преследователей или домашних садистов – тоже. 

На уровне симптомов символом переживания или желания будет являться физическое ощущение, болезнь или нарушение работы органов. Один из самых известных примеров – жадные страдают запорами (тут важное уточнение: опять же, только те жадные, которые сопротивляются тому, что они жадные, и вслух этого не признают). В повседневности здесь про то, как заболел от усталости для возможности получить несколько дней отдыха, или до инсульта нуждался во внимании родных, или так не хочет мужа, что то мигрени, то циститы, то молочница. Дети в конфликтных семьях могут болеть, оставаясь под опекой того родителя, который в мифе семьи плохой, поддерживая этим семейную мифологию. Родители могут болеть, когда не очень хотят выстраивать жизнь после взросления детей и стремятся сохранить детей вокруг себя – даже если сами думают иначе. 

На уровне слов мы обо всем этом говорим: я хочу на эту вечеринку, потому что там будет Маша, которая мне нравится. Я не хочу на эту конференцию, потому что она слишком сложная и я не уверен в том, что смогу выступить хорошо. Я устал. Я жадный. Я больше не люблю своего мужа. Я предан папе, несмотря на то, что не хочу с ним общаться, я люблю его одновременно с тем, что ненавижу. Мне холодно, старый дурак, зачем ты мучаешь меня, со мной так нельзя, пошел ты к чертовой матери вместе со своим посохом, я поехала в Таиланд. 

Одна моя клиентка несколько лет назад в психотерапевтической группе долго пыталась пережить расставание с парнем, который эмоционально мучил ее своими требованиями и придирками. У нее болело сердце, она продолжала оставаться на работе, которую он для нее выбрал (думая, что это хорошая работа), выбрала квартиру поблизости от мест, где он часто бывал (как бы случайно, потому что там оказался удобный вариант). А потом на одной из встреч она с каким-то удивлением проговорила «Да он же не любил меня. Просто не любил. Вот педрила». И все закончилось. 

Психика феноменов не дублирует. Если что-то полноценно присутствует на уровне вербализации, то на других уровнях его больше нет. Поэтому терапия тащит чувства и потребности на уровень слов, задает неудобные вопросы, ищет мотивы, раскапывает отвергнутые желания и чувства. Потому что на уровне слов все становится виднее, а значит – многовариантнее.


31.12.2019

Жизнь – неповоротливый зверь, и перемены в ней длятся долго. Расползаются за рамки недель и месяцев, учат смирению и тому, что все происходит очень медленно, даже если бежать очень быстро. Изменить свою жизнь – значит многое сделать, да, но еще больше – ждать, пока эта махина услышит, встрепенется и устроится как-то по-другому. 

Мои перемены заняли три года. 

На самом деле все началось еще немного раньше: летом 2016го я впервые приехала в Таиланд. Приехала одна, на все лето, мстя тогдашнему моему партнеру за измену и мучаясь тревогой и одиночеством. И я помню, как однажды плавала в бирюзовом, прозрачном море, а в джунгли на берегу прилетела стая бабочек. И я подумала – плохо везде, потому что мне тогда было везде плохо, но здесь, блин, хотя бы красиво. 

Поэтому на новый 2017й год мы полетели в Таиланд уже вдвоем, и это были последние два месяца нашей совместной жизни, которой к тому времени было десять лет. Гоша улетел в Непал, а я осталась на Самуи, потому что это было выбранное мной место. Тот год вообще был годом опыта и выборов: стран, городов, отношений, будущего. Летом мы окончательно разошлись с Гошей. У меня появились новые отношения. Я решила дать шанс и им, и жизни в России, и переехала в Петербург. Я толкала и пихала зверюгу-жизнь в бок, чтобы она пошевелилась и дала мне того, чего я хочу – счастливых перемен. 

И конечно, она встала на дыбы. 

К началу 2018го я была на руинах - старое безвозвратно умерло, новое не сложилось, зеро, весь выигрыш заведению. Я была в зимнем Питере, в моей со вкусом обставленной съемной квартире было темно и холодно, а тревога и одиночество вернулись сполна, настаивая, чтобы я их прожила – и я проживала, и за тот год, и за много предыдущих. В конце февраля я набралась сил и полетела на три дня в Израиль, и в Тель-Авиве было солнце и море, и я вспомнила Таиланд и то, что если плохо может быть везде – то в Таиланде хотя бы красиво. 

Я вернулась в Таиланд и начала принимать антидепрессанты, которые были со мной следующие девять месяцев. Разбуженная жизнь наворотила дел, и я несла ответственность за последствия. 

2018й стал годом, в котором важно было просто идти дальше. Просто вставать с постели по утрам. Ездить на море. Работать. Говорить «да» людям и их предложениям, говорить «нет» людям и их предложениям. Замечательные там были люди, между прочим, и лучшие из них со мной до сих пор. И жизнь тоже была замечательная и очень новая: в этой жизни была только я и только то, что я хочу, могу, считаю правильным. В центре такой жизни были мои желания, мои ограничения и мои ценности. Наверное, по уровню функционирования это был пограничный год. Но, может, пограничность – это обязательный этап больших перемен. 

И в конце 2018го на Самуи вернулся Тема. 

Я эту историю как-нибудь отдельно расскажу, например, на годовщину свадьбы. Пока важно вот что: мое время перемен и его время перемен сделали нас абсолютно однозначными в том, чего мы хотим, и эти желания совпали. И нам как-то сразу стало друг с другом легко и счастливо. 

Жить по отдельности каждый из нас умел прекрасно, и мы потратили 2019й на то, чтобы выстроить жизнь вместе. Мы летали между Таиландом, Россией и Турцией, интегрируя в эту общую жизнь детей, родителей, братьев и сестер, осваиваясь в новой большой семье. Я обнаружила красоту Сибири. Тема проникся удмуртской кухней и открыл в моей маме родственную душу. Дети вели себя, как дети, чем вызывали много беспокойства, усталости и любви. Жизнь устраивалась поудобнее, изменившись, всхрапывала, иногда лягалась флэшбеками, но, в целом, успокаивалась. Цикл замыкался. В 2017м я разбрасывала камни, в 2018м собирала, в 2019м в моем распоряжении оказалось целое чистое поле, на котором можно выращивать новый урожай, а у Темы было такое же свое – и мы вырастили урожай вместе. 

И теперь, поздравляя вас с новым годом, я могу сформулировать пожелания ко всему циклу. 

Обретайте новый опыт. Решайтесь. Выбирайте. Рискуйте. 
Потом идите дальше, что бы ни произошло. 
А потом интегрируйте новое. 

И пусть на всем пути нам бесконечно везет. 

С Новым годом! 


14.01.2020

 

К концу года Полина Гавердовская уговорила Василия Лангового на вебинар по суицидологии, в котором я с удовольствием и благодарностью поучаствовала. Было развивающе. Поделюсь самым для меня удивительным – ради информационной поддержки тех, кого тема суицида имеет личное или профессиональное значение. 

1. Главное приобретение – это право и навык прямо спрашивать о суицидальных мыслях, желаниях и намерениях. Со многими людьми это важно. Тема страшная, табуированная, и возможность говорить о ней прямо – это большое облегчение. Так что я теперь спрашиваю – ты думаешь о самоубийстве? Это для тебя впервые? Чем отличаются эти мысли тогда и сейчас? Ты собираешься покончить с собой? Как думаешь, если тебе станет хуже, есть риск того, что твои размышления о самоубийстве станут планом? Как ты помогаешь себе, когда думаешь о самоубийстве? 

Мне всегда казалось, что спрашивать о таком – это как в том анекдоте «Вы думали о самоубийстве? – Нет. – А вы подумайте, подумайте». Но говорить и спрашивать о суициде – это не намек. Это предложение разделить тайну и получить помощь. 

К этому как-то очень естественно подтянулись и навыки прямо говорить о психических заболеваниях. У меня в учебном кейсе был пример парня с шизофренией, которому в общем-то прямо нужно было сказать: «Я думаю, что у тебя психическое заболевание. И похоже, что твое настроение и мысли о том, что делают и думают другие люди, напрямую связаны с этим заболеванием. Тебе нужно психиатрическое лечение». Тут забавным образом выплыли старинные, университетские еще интроекции про «психолог не ставит диагнозов», которое оказалось равно «психолог не говорит о психических заболеваниях». Говорит, конечно. Должен говорить. 

2. Самоубийства совершаются по разной причине. Я имею ввиду не то, что человек может покончить с собой из-за несчастной любви, а может – из-за финансового кризиса. Теорий суицидального поведения несколько, и ни одна не обладает большим весом, чем другие, а вот ограничивать терапевтическое видение ригидная приверженность одной теории может очень существенно. 

Среди причин, на которые указывают разные теории – семья и отношения с близкими, личностные особенности, когнитивные искажения. Среди детерминант суицидального поведения – личностные особенности, ситуационные факторы, статусные факторы (например, статус «здоровый» изменился на статус «онкобольной», и это детерминанта суицидального поведения). То есть – у самоубийств множество причин. Не всегда (но иногда) самоубийство логично следует из раннего детского опыта и особенностей взаимодействия с родителями. Не всегда (но иногда) с собой кончают чувствительные, эмоционально неустойчивые, инфантильные, внушаемые люди. Не всегда (но иногда) самоубийство исходит из когнитивных установок, научения, личностного или социального кризиса, развода, банкротства, эмиграции, опыта самоубийств в семье, внушения и так далее. Так что, если кто-то покончил с собой – то это может быть потому, что она, потому что они, потому что он сам и еще множество вероятностей. Самоубийство вполне предсказуемо, если учитывать все факторы риска, но самих этих факторов множество. Нельзя смотреть только в одну сторону. 

3. Самоубийство на разных уровнях функционирования – это разное самоубийство, и работать с ним нужно по-разному. Сказанное выше про теории и детерминанты справедливо по отношению к невротическому уровню функционирования и называется «самоубийством здорового человека» (тоже сюрприз, кстати, я много лет думала, что попытка самоубийства – однозначное указание на психическое заболевание. Опять университетское наследие практики и работы в психиатрической клинике, куда привозили всех самоубийц). Специфическая антисуицидальная работа терапевта здесь – в том, чтобы вскрывать факторы риска (главным из которых является депрессия), предлагать безопасное поле для прямого разговора об этом и поддерживать антисуицидальные факторы: когнитивные, эмоциональные, эстетические или творческие причины сохранять жизнь. 

Самоубийство на пограничном уровне функционирования зачастую несет коммуникативную нагрузку (такие суициды называются  «парасуицидами»). Парасуицид распознается в том числе по фактору обратимости: какой способ самоубийства выбран, есть ли рядом люди, были ли предупреждения, которые помогают другим вовремя сориентироваться и спасти того, кто проглотил таблетки или слишком долго сидит в ванной. Тот же, кто прыгает с девятого этажа, на обратимость рассчитывать не может, и такой суицид будет называться «истинным». Специфической антисуицидальной помощью при парасуицидах будет обучение распознаванию смысла таких посылов и обучение другим формам коммуникаций. 

Психотические больные (конкретно – больные шизофренией) кончают с собой в моменты улучшений или до того, как распад личности набрал свою динамику. Это парадокс: самоубийство для таких людей может являться возможностью сохранить свою личность от распада и проявить свою свободу и волю, то есть – поступить здоровым способом. Как с этим работать – я не знаю ни технически, ни этически, и все, что у меня здесь есть, это глубокая печаль и уважение. 

Хороший был семинар. Теперь в эту бездну можно смотреть, чуть дольше не отводя глаза.

22.01.2020

О сигаретах и прочих грехах. 

В том году я бросила курить. Это была не первая попытка, только серьезных было с десяток, но у меня впервые получилось. Предыдущие попытки послужили базой: опыт каждой чему-то учил меня, формировал новые навыки, избавлял от иллюзий, позволял узнать о себе правду. В результате сработал весь комплекс знаний и опыта, так что можно сказать, что я наконец научилась бросать. 

Я не претендую на универсальность, но для меня сработало вот что: 

- я осознала, что я – наркоман, а курение – зависимость, которая присутствует в моей жизни именно в логике зависимости. Курение существует вне моей воли и храбрости. В жизнях других разных людей оно совершенно не обязательно занимает такое место, и существуют те, кто действительно может курить или не курить по собственному желанию. Я просто не такая. Для меня не существует «только одной сигареты» или «я курю только когда выпью». Если я курю – то это полпачки в день или никотиновая ломка. 

- никотиновая ломка существует и она долгая, выраженная физически и психически, и к этому нужно быть готовой. Она переживается, стихает, но она реальна. Легче становится медленно. Полноценная радость, говорят, вернется через год. Я думаю, что до конца жизни у меня будут рецидивы желания со спазмами в челюстях и в легких. Это нормально. Это как гастрит, только курение. 

- знание о зависимости помогает не пребывать в иллюзии «я больше не курильщик», а значит лучше заботиться о профилактике срывов. Аллен Карр врал (мне, но есть люди, для которых это правда), что я больше никогда не захочу курить. Это серьезно мешало в первых попытках: я же должна была перестать хотеть сигарету, а значит со мной или с его системой что-то не так, это не работает, я снова курю. Правда же в том, что я не перестала быть курильщиком, но я стала некурящим курильщиком, как непьющий алкоголик или наркоман в завязке. Это точнее описывает физические и психические феномены. Например, то же самое желание воспринимается не как «я не курю несколько месяцев, мне уже можно одну сигарету», а как «потерпи, подыши, и это желание на время отступит». 

- так же знание о зависимости помогает не играть в игры с собственным мозгом, который временами ведет себя как мозг наркомана. Он хитрит, придумывает аргументы, идет на разнообразные уловки, чтобы вернуть себе наркотик. У меня даже появился новый кошмарный сон – что я обнаруживаю, что снова курю, нахожу в своей руке прикуренную сигарету и совсем не помню, как и почему она там оказалась. Это вполне реально, особенно, когда контроль ослабевает. Поэтому у меня есть система правил. Самое главное – это не раздумывать над возможностью покурить тогда, когда я пью вино, например. Никаких размышлений: просто нет и все. Иначе мой собственный мозг меня обманет. А не выкурить ли мне эту вкусную сигарету, это же не ради никотина, а ради вкуса? А не покурить ли мне с подругой, которая на один день приехала из России, никто же даже не узнает? А не покурить ли мне в стрессовом эпизоде, ведь это мне поможет, и потом в спокойной жизни снова не курить? Просто нет и все. 

- мотивацией, которая сработала, оказалась вовсе не любовь к себе, а внутренний террор и стыд. То есть – конечно, сигареты меня убивали, и конечно, я хочу долгой и здоровой жизни, но в момент, когда начиналась долгая никотиновая ломка, я больше хотела курить, чем жить вот так, и выкурить сигарету становилось большим проявлением любви, чем терпение. Так что стремление к жизни проиграло зависимости. А вот склонность себя стыдить и упрекать, перфекционизм, неадекватные внутренние требования – вот это помогло. Это – самая сильная, самая агрессивная моя часть. Я выпустила этого внутреннего Кракена на никотиновую зависимость тем, что бросила курить на следующий день после того, как вышла замуж. И я не представляю себе, что я с собой сделаю, если просру такой повод. Это вызывает у меня ужас. Зато это впервые в жизни, когда моя внутренняя стыдящая, нарциссичная бабушка делает для меня что-то хорошее. Так что пусть отрабатывает – она мне должна. 

Итак - осознанность, принятие, конфронтация. Для меня это стало тремя китами роста из собственных зависимостей. Я сильно подозреваю, что такая схема будет работать не только с курением, но и с алкоголем, едой, играми, даже с любовными зависимостями. Расскажите, склонные к зависимостям, как вам? Пропускали что-то в своих попытках? Что дается труднее всего? 


28.01.2020

 

Мне тут анекдот рассказала питерская клиентка. 

Идет, мол, Иисус по дороге и видит разъяренную толпу. Он спрашивает – что случилось? Ему отвечают – видишь, это блудница, мы забиваем ее камнями. Иисус решает вмешаться и говорит всем этим людям: остановитесь! Пусть в нее бросит камень тот, кто сам никогда не блудил! Люди расступаются и расходятся. И тут откуда-то издалека в лежащую на земле блудницу все же прилетает камень. Иисус, раздраженно: мама, ну я же просил не вмешиваться, я тут сам разберусь! 

Анекдот мне клиентка рассказала в тот момент, когда мы говорили о сексе, а я заметила, что при всей ее опытности и даже искушенности говорит она о сексе так, словно никогда им не занималась. Когда человек во время секса занимается чем-то другим, то появляется такой эффект: разговор о сексе есть, а возбуждения нет. 

Таких способов убрать возбуждение много: шутить, быть слишком нежным, быть слишком грубым, быть разумным, быть возвышенным, быть формальным, быть провокативным. Каких только масок не надевает секс, с какими только потребностями не связывается. И слушать, как люди говорят о сексе – это неплохая диагностика того, что в их сексуальной жизни происходит. 

Чаще всего говорят вообще не о сексе и занимаются тоже вообще не сексом. 

Например, когда говорят о сексе, а разговор идёт о близости. О телесном контакте. О нежности. О разговорах после. О том, чтобы гладить его лицо или рассматривать ее глаза. О тонких ароматах. О ласке. Тогда спрашиваешь человека о сексе, а он глаза мечтательно так отводит и улыбается тепло. Это ни в коем случае не плохо, нет, но это может порождать путаницу – а есть ли в отношениях разница между близостью и сексом? 

Есть ли возможность точных коммуникативных посылов, что вот сейчас мне нужна близость, а сейчас – секс? Сходятся ли эти потребности у обоих партнеров? Потому что если один хочет близости, а второй скорее про физику - это уже грустно и кто-то фрустрирован. 

Еще есть маска заботы и героизма, когда своих потребностей в сексе как будто и нет, они все у партнера. Тогда о сексе говорят как о домашней работе: утром я испекла пирог, потом развезла детей по кружкам, потом мы занялись сексом, потом что-то еще. У нас секс регулярно. Я научилась делать то-то и то-то. Ему нужно, чтобы по выходным обязательно был секс. Он разозлился, но мы занялись сексом, и он успокоился. 

Так бывает, когда собственные потребности в сексе стигматизированы (секса хотят только мужчины и проститутки) или долгое время фрустрированы внутри этих отношений. Зачем хотеть того, что всегда недоступно? Это больно, и психика защищается от боли, притворяясь, что этих потребностей вовсе не существует. Тоже грустная история, в которой и секс есть, а меня там нет, максимум спать захочется или пописать. 

Секс так же может принимать форму самых разнообразных фетишей, веревки-игрушки-тройнички-подглядывания и так далее. Я имею ввиду не всякие развивающие эксперименты в паре, а такое, когда без фетиша секса нет. О таком почти не говорят, чувствами не делятся, максимум – констатируют «мне нравится БДСМ». 

Не удивительно, что не говорят: чувства в фетишизме сложные. В нём хочется не секса, а чтобы связали, не партнера, а собственного эмоционального опыта в фантазии, которая в присутствии партнера будет развиваться. Эти фантазии могут быть любыми: о власти и подчинении, о насилии, о стыде, о боли, ненависти, контроле, отце, матери, они могут быть сознательными и бессознательными, постоянными или меняющимися со временем жизни или от партнера к партнеру. В любом случае – это что-то про то, что здесь и сейчас недостаточно, что внутри есть силы, более мощные, чем живое влечение к живому человеку, и они требуют отыгрывания в первую очередь. Счастье и экологичное размещение старых травм, если у партнера та же тема. Серьезная и почти нерешаемая проблема, если это не так. 

Истинное лицо секса – это удовольствие. И разговор о сексе – это разговор о телесном удовольствии. Самый сексуальный разговор о сексе, который я посмотрела в кино или прочла. Выглядел он так: молодая негритянка приходит к своей старшей замужней подруге и говорит – эй, гёрл, я завтра выхожу замуж, дай мне совет про секс. А та ей отвечает: да не вопрос, гёрл. Когда твой муж войдет в тебя – возьми банан и вставь его в себя с другой стороны, потому что два - это всегда лучше, чем один. 

Вот это – про удовольствие. 


16.02.2020

 

В сфере экзистенциальной психотерапии мне наиболее заметны два человека. 

Один из них – Виктор Франкл, австрийский еврей, родившийся в 1905 году и переживший все ужасы, которые выпали на долю европейских евреев при нацизме. Кроме прочего, почти три года он провел в концентрационных лагерях, где потерял семью и сам едва не погиб. Находясь в невыносимых условиях, наблюдая за собой и своими товарищами, Франкл заметил, что выживает тот, у кого есть для чего жить. Смыслы могли быть разными – любовь, месть, философская идея, данное обещание, но результат был один: те, у кого был смысл жизни, выживали там, где остальные погибали. 

Франкл потом придумал логотерапию (направление психотерапии, нацеленное на поиск смыслов существования) и помог людям, нуждающимся в этом, обрести смысл. 

Второй – Ирвин Ялом, еврей американский, родившийся в 1931 году и проживший, по сравнению с Франклом, жизнь сытую и наполненную. Наблюдая за собой, своими друзьями и своими пациентами (которые по сравнению с Франклом тоже жили вполне сытую и наполненную жизнь), Ялом сформулировал, что Франкл, безусловно, был прав: в невыносимых условиях человеку жизненно необходим смысл, иначе он погибнет, однако при достаточно хорошей жизни смысл становится избыточной категорией. 

Ялом сформулировал базовые положения современной экзистенциальной психотерапии и сказал, что смысл жизни можно не искать, потому что его в жизни изначально не заложено, а если ты счастливчик и твоя жизнь достаточно хорошая – то этого и достаточно. 

По-моему, эти мысли звучат в великолепном тандеме: если тебе очень плохо – найди смысл, и тебе станет легче, но если тебе хорошо – то ты свободен его не искать. 

Из этого получается неплохая диагностика. Если во внутренней жизни человека большое место занимают поиски смысла, то это прямо указывает на какую-то невыносимость, в которой человек живет. И эта невыносимость первична: главная сложность для этого человека состоит не в том, что он не может найти смысл, а в том, что он вообще его ищет. 

Истории про осознанно обретенного Бога, широкую альтруистическую деятельность, маниакальное следование философским идеям (любым: от гедонизма до самопожертвования, от идейного потребительства до экологического терроризма) – это истории, в начале которых стоят внешние или внутренние невыносимые условия. И если эти условия можно скорректировать – то это обязательно нужно сделать, потому что если Франкл не мог выйти из своего концентрационного лагеря, то у современного человека возможностей все же больше.


6.03.2020

 

Силы, управляющие человеком в отношениях, могут быть сильнее его воли, желаний и любви. Эти силы относятся к прошлому: все, что не было сделано раньше, будет сделано сейчас – но не там, не тогда и не с теми, с кем должно бы.

Так происходит, когда здоровое развитие было заблокировано, потому что что-то оказалось чрезмерно тяжелым. Например, таким неподъемным камнем на пути развития оказывается нездоровая, пограничная или психотическая мать. С ней нельзя спорить, ее нельзя поставить на место, от нее невозможно отделиться и выстроить внешние и внутренние границы, поскольку ее голод неудовлетворим, а глубина ее ярости для ее детей непереживаема. Отношения с ней не могут развиваться здоровым путем, чувства и энергии блокируются, консервируются, ждут удобного момента, чтобы наконец проявиться.

Такой момент наступает во взрослых отношениях этих детей. То, что человек не проявил к своей матери, становится частью его отношений с женой или мужем. Если нужна сепарация – то он будет сепарироваться, если нужно проявить гнев – будет злиться, если дело в мести – будет мстить.

Для этого нужен процесс, который называется «проективная идентификация»: когда человек проецирует на другого какой-либо образ из собственной головы (мать, в нашем примере) и ведет себя так, чтобы реальный человек на этот образ действительно стал походить и поступками, и эмоциями. Если нужен агрессивный объект – то он делает что-то реальное для того, чтобы муж или жена действительно стали агрессивными, например – нарушает обещания, оставляет в тревоге, допускает нарушения этики или насилие. 

Если нужен подавляющий – тоже есть способы: не следить за собой, попадать в неприятности, растрачивать деньги или изменять, провоцируя партнера на усиление контроля и недоверия. Ну и так далее.

В результате два взрослых человека оказываются заложниками больной матери одного из них. Один вынужден бесить свою жену, чтобы наконец иметь право сказать агрессивному объекту «заткнись и не смей со мной так разговаривать». Вторая при всей своей воле и доброте не может не беситься, потому что когда муж врет, пропадает, ночует у бывшей жены – это и далай-ламу бы взбесило. При этом они оба хорошие люди и, может, даже и подходят друг другу, и любят друг друга по-настоящему, но есть силы, которые выше их.

Я вижу это как грустную, горькую историю о невозможности, в которой никто не виноват. И это немного усмиряет мой собственный гнев по отношению к той части моего опыта, в котором объектом проективной идентификации была я, и вела себя так, что сама себя не узнавала (а мой партнер, у которого была неадекватная мама, говорил – вот видишь, я прав, тебе нужно, чтобы я сидел дома около тебя, а ты бы все контролировала, прямо как моя мать). Усмиряет немного, признаюсь, но в деле уменьшения гнева и крохи хороши.


12.04.2020

 

Крепкое становится крепче.

Хрупкое рушится, да, мир шатается, и то, у чего недостаточно опор, рассыпается медленно или быстро, частично или целиком, будь то работа, или самоуважение, или спорт, здоровье, социальный статус, брак или будущее. 

Мне очень жаль, что это происходит. Долгожданное, вымученное, с огромным трудом созданное – сейчас все рушится, если в нем есть уязвимость, встает на паузу, требует новых усилий кроме уже приложенных, обнуляется. Время напряжения сил и воль. Время внутреннего труда. Время потерь.

Но крепкое - оно становится крепче. Отношения, например. Партнеры говорят друг другу: «я о тебе позабочусь, пока у тебя нет работы». Друзья созваниваются и болтают в онлайне, и пьют вино, и шутят, и поддерживают друг друга. Пожилые родители из других городов и стран себя берегут, свою тревогу перерабатывают сами и говорят: «не беспокойся, у меня есть еда, и я никуда не выйду из дома, потому что понимаю серьезность происходящего, а у тебя и так достаточно хлопот». Кошки становятся ласковее от внимания хозяев, дети – спокойнее.

Или намерения. Тот, кто хочет не курить – продолжает не курить, хотя есть все поводы. Кто-то обнаруживает, что скучает без движения при закрытых залах и достает коврик для йоги или приседает. Пишущие продолжают писать, пекари – печь, хотя сейчас это сложнее и требует всяких адаптаций, как бутылки воды для спортсменов вместо гантелей. 

Устойчивые интересы, ясные желания, однозначные решения – все находит себе место в изменившейся жизни. Ограниченные возможности в этом случае выступают проявителем: если уж в лихом 2020м ты находишь возможность петь, шутить или боксировать, - значит это с тобой надолго.

Или нервы. Те, кто совсем не был уверен в своей устойчивости, вдруг обнаруживают, что они справляются лучше, чем могли рассчитывать. Контролируют количество алкоголя. По возможности прогоняют плохие мысли. Грустят о своем бессилии, а не паникуют в попытках сохранить власть над жизнью. Моют руки ровно столько раз, сколько рекомендовано. Открывают фейсбук, статистику или новости не чаще, чем способны вынести. Терпят себя. Утешают себя. Гордятся собой.

Давайте говорить и об этой стороне.


26.04.2020

Вот это ощущение одновременно облегчения, творящейся несправедливости и собственной правоты, которое возникает перед ссорой –предвестник самых больших разрушений. 

С несправедливостью и правотой понятно, а облегчение – это когда разговор получает возможность свернуть с темы тревожной на тему однозначную и выигрышную. Например, на «Кто такая Катя?» сказать «Почему ты копаешься в моем телефоне?»

Но это совсем грубо. Обычно облегчение не так заметно для того, кто его испытывает, и настоящую тему нужно выкапывать из собственных защит уже по следам произошедшего. В моменте же срабатывающая защита выглядит как резкий поворот разговора, придирка к деталям и, конечно, как вспышка яркого и праведного гнева.

По-хорошему, с таким сочетанием чувств стоит закрыть рот, дистанцироваться и обдумать происходящее с заземлением и поддержкой. Фактически, если я злюсь, то мне больно или страшно. Что меня напугало? Что из того, что было сказано или сделано до моей вспышки гнева, могло причинить мне боль? О чем мы вообще говорили в тот момент, когда я сменил(а) тему? Говорили о друзьях – ссоримся о планах на будущее. Обсуждали обед – ссоримся о родителях. Выбирали фильм – скандал про деньги.

Справедливости ради нужно сказать, что темы, на которые случился переброс, тоже горячие. Но точкой входа в них является все же то, что собственная позиция в них устойчивее, чем в теме предыдущей. И вот эта честность с самим собой по поводу того, что вот здесь мне было больно и страшно, а тут уверенно и гневно – вот она от многого может уберечь.

Потому что гнев прячет боль среди руин.


3.05.2020

 

Измена может быть очень болезненной. 

Она разрушает тот образ отношений, который был сознан путем договоренностей или обоснованных фантазий, и справедливо воспринимается как агрессивный акт. Тот, кто идет на измену, зачастую не ощущает никакой агрессии и потому игнорирует разрушительную силу своего поступка. 

Измена таким образом является агрессивным манифестом, истинные причины которого вытесняются самим манифестирующим, и потому ее переживание в паре с большой вероятностью не будет завершено полноценно, а чувства, связанные с изменой, не будут реализованы и потому сами по себе обретут разрушительную силу. Чаще всего пара после измены не восстанавливается полностью никогда. Эти отношения либо будут приближаться к своему концу, либо видоизменятся настолько, что будут по сути новыми отношениями.

Для таких изменений требуется полноценное проживание конфликта при том, что интенсивность эмоций и малый доступ к ним создает такое напряжение, что конфликт разрешается преждевременно. То есть – пара придумывает способ, который способен как бы отменить произошедшее. Этим способом может стать месть, когда обиженный в ответ тоже нарушает важные для другого договоренности, тем самым реализуя свою ответную агрессию. 

Также пара может притвориться, что измена прощена – при том, что истинные причины измены так и не становятся осознанными, такое прощение может быть только притворным, поскольку невозможно простить за то, чего не знаешь. Еще в паре зачастую вина за произошедшее делегируется тому, кому изменили, и тот начинает процесс изменения себя, перенося свое внимание с агрессивного акта партнера на собственное развитие. Все эти способы при всей их трудозатратности по напряжению меньше, чем контакт с разрушительным ядром измены.

Агрессивная энергия измены может быть направлена против партнера, против самого себя, против складывающихся отношений, может быть результатом отыгрывания старых проекций – например, измена может быть актом против фигур матери или отца, против брака или моногамных отношений в принципе, может быть проявлением садистических тенденций в ответ на уязвимость. Люди обычно не знакомы с глубиной своей ярости и без специальной помощи не понимают ее природы и силы. Агрессивные динамики личности и отношений обычно подавляются, что и приводит к бессознательным разрушительным актам. 

Разобраться с изменой – значит признать наличие в себе такой силы и разобраться со связанными с ней вопросами стыда, вины, запретов, этики, ответственности и заботы.


17.05.2020

 

Психоактивные вещества.

Я взяла несколько консультаций у Василия Лангового, чтобы разобраться в основах психофармакологии. Он вполне доходчиво мне эти основы рассказал и показал на картинках. Понимаю, что тема специфичная и далеко не для всех актуальная, но мне страшно интересно, и потому делюсь, не откладывая.

Активностью в отношении психики обладают четыре типа препаратов:

- нейролептики
- антидепрессанты
- транквилизаторы
- нормотимики.

Их использование приводит к разного рода изменению психического состояния. Все они действуют в нейронах. Нейроны содержат нейротрансмиссеры (или нейромедиаторы) – серотонин, дофамин, норадреналин, ацетилхолин, гистамин. Нейрон в одних своих участках содержит эти вещества для передачи, а в других – имеет рецепторы для их усвоения от других нейронов. 

В разных отделах мозга эти вещества обладают разным действием: например, коррекция уровня дофамина на уровне коры снимет бред и галлюцинации, но на уровне более глубоких отделов замедлит мышление, создаст трудности с регуляцией движений: например, дрожь, заторможенность и плохую координацию. Отсюда побочные эффекты: стимулировать или блокировать вещества только в заданном кусочке сложно.

Нейролептики – это антипсихотические препараты, задача которых состоит в подавлении психической деятельности и за счет этого коррекции поведения, эмоционального состояния и проявлений психоза. Свою задачу они выполняют, блокируя нейротрансмиссию. Слишком много дофамина или серотонина приводят, оказывается, не к непрерывному переживанию счастья, а к галлюцинациям, агрессии и невыносимой тревоге.

Эти препараты бывают малыми и большими, типичными и атипичными, активизирующими и седативными. Кроме того, у них разный по силе антипсихотический эффект. В зависимости от задач подбирается нужный препарат, их примерный функционал есть в прикрепленной картинке. Нейролептики используются в лечении шизофрении, биполярного аффективного расстройства, генерализованного тревожного расстройства и ОКР, депрессий, поведенческих расстройств, детского аутизма и деменции. 

Собственно, нейролептики – это основное вооружение человека, чьи психические трудности напрямую мешают ему функционировать. Бред утихает. Тревога и агрессия успокаиваются. Такие задачи другими способами не решаются, ни психотерапия, ни личная воля, ни духовные практики на психозы серьезного влияния не оказывают. Например, моя бабушка с психопатологическим синдромом, агрессией и ипохондрическим бредом при приеме галоперидола и хлорпротиксена спокойна, приветлива, физически здорова и сама себя обслуживает.

Антидепрессанты. Они нейротрансмиссию наоборот облегчают. В синаптической щели есть специальные механизмы, с помощью которых эта синаптическая щель очищается от выброшенных в нее нейромедиаторов. Часть их них разрушается с помощью ферментов, а часть – втягивается обратно в нейрон-передатчик до следующего раза. Антидепрессанты повышают количество веществ в синаптической щели, блокируя либо выделение ферментов, либо этот самый обратный захват.

Первые антидепрессивные препараты – амитриптилин, в частности – блокировали вообще любой обратный захват и работали мощно, но с серьезными побочными эффектами, поскольку терапевтическая и токсическая дозы находились очень близко друг к другу. Препараты, разрушающие ферменты (они называются «ингибиторы моноаминоксидазы», или ИМАО), плохо сочетаются с широким списком других препаратов, требуют специального образа жизни и диеты и потому сейчас не используются. Современная психофармакология движется по пути разработки и использования селективных, то есть выборочных блокираторов обратного захвата.

Самые популярные – это селективные ингибиторы обратного захвата серотонина, или СИОЗС. Их пять. В зависимости движения от седативного до активизирующего эффекта они расположены так: флувоксамин (Феварин), пароксетин (Паксил), сертралин (Зоолофт), циталопрам и эсциталопрам (Цепролекс, Селектра) и флуоксетин (Прозак). Как видно, человеку с тревожной депрессией Прозак принимать не стоит, поскольку он будет активизировать и, следовательно, тревогу повышать. Эсциталопрам обладает низкой поведенческой токсичностью и подходит тем, кто активно работает и не имеет возможности изменить образ жизни на время приема антидепрессантов, уделяя два часа в день на разглядывание занавесок и наблюдение за собственными психическими феноменами. Кстати, грейпфрутовый сок сильно снижает эффективность СИОЗС, и от него лучше временно воздержаться.

СИОЗС могут быть дополнены чувствительностью к дофамину или норадреналину (и тогда будут называться СИОЗСиД (например, бупропион, который обладает кроме прочего способностью отключать влечение к никотину и эффективен при мужских и женских проблемах с потенцией и либидо) и СИОЗСиН (например, венлафлаксин)). С тревогой прекрасно работает тетрациклический антидепрессант миртазапин (Ремерон). В исследовании 2009 года наиболее эффективными антидепрессантами были признаны миртазапин, эсциталопрам, венфлаксин и сертралин.

Использование антидепрессантов при депрессии улучшает настроение, уменьшают тоску, вялость, апатию, тревогу, снимают эмоциональное напряжение, повышают активность, нормализуют сон и аппетит. Наилучшие результаты при лечении достигаются сочетанием антидепрессантов с психотерапией. Одно без другого либо не снимает тяжелых депрессивных синдромов, либо быстро приводит к рецидивам.

Транквилизаторы. Они обладают симптоматическим действием, быстро снимая тревогу и возбуждение, успокаивая, расслабляя, помогая уснуть. Длительного лечебного эффекта они не оказывают, но при остром стрессе или при длительной тревожной симптоматике (в том числе – в процессе привыкания к действию антидепрессантов) могут привести человека в чувство и дать ему возможность нормально функционировать и решать стоящие перед ним задачи. 

Транквилизаторы могут дополнять и нейролептики, оказывая действие в пяти направлениях:

- анксиолитическое (противотревожное)
- седативное и снотворное (у некоторых транквилизаторов, например, тофизопама, этого действия нет. Напротив, они обладают активизирующим эффектом)
- миорелаксантное (расслабление мышц)
- противосудорожное.

Антипсихотической активностью эти препараты не обладают.

В основном современные транквилизаторы относятся к классу бензодиазепинов и воздействуют на лимбическую систему при помощи бензодиазепиновых рецепторов, которые снижают возбуждение нейрона.

Транквилизаторы по продолжительности действия бывают короткими (период полувыведения составляет 2-3 часа, Мидазолам), средними (8-10 часов, нитразепам, оксазепам, лоразепам) и длинными (40-200 часов, фенозепам, хлордиазепоксид, диазепам).

В современной практике так же используются небензодиазепиновые транквилизаторы – Атаркс и Афобазол, например. Считается, что зависимость к ним не развивается.

Нормотимики. Они применяются для стабилизации настроения при аффективных расстройствах, прежде всего – при биполярном расстройстве, депрессии, шизотипическом расстройстве. Используются при наличии эмоциональных циклов, или фаз, и обладают способностью смягчать и укорачивать смену фаз и рецидивы, а так же тормозить прогрессирование болезни. Большинство нормотимиков обладают активностью в отношении острых маниакальных фаз. Многие обладают острой антидепрессивной активностью. Некоторые имеют противотревожные и антипанические эффекты.

Исторически первыми нормотимиками были препараты лития. В современной психофармакологии используются ламотриджин, карбомазепин, вальпроевая кислота и другие. Нормотимики имеют множество сложных взаимодействий с другими препаратами психиатрической и непсихиатрической направленности, сложны в назначении и требуют точной диагностики и врачебного контроля для применения.

Известные пирацетам, ноотропил, фенибут являются ноотропами и к классу психоактивных веществ не относятся (хотя фенибут – ноотроп с транквилизирующим эффектом). Ноотропы взаимодействуют с метаболитическими, а не с нейротрансмиссионными процессами в нервной клетке. Направлено действие ноотропов на активацию высших психических функций: внимания, памяти и мышления.

Базово это всё. Меня эта информация отлично сориентировала. А у Василия можно взять скайп-консультацию, если вы хотите получить мнение второго врача, например, или посоветоваться по поводу эффективности подобранного вам лечения, или спросить о том, стоит ли вам принимать препараты и какие. Он этичный и опытный.


14.06.2020

 

Есть такой термин – комплаентность. Он означает то, насколько человек выполняет рекомендации, полученные от врача и описывает феномен, при котором лечение назначено, таблетки прописаны, а человек их не пьет. Комплаентность касается не только фармацевтических препаратов, но и других назначений врача – по образу жизни, диете, упражнениям и так далее.

Термин применим и к области психотерапии, конечно, да и к отдельной от всякого лечения жизни. Это такая своеобразная неприверженность собственному здоровью, когда человек точно знает, что что-то пойдет ему на пользу, но не делает этого.

Важно, что у этого явления есть и другие причины, кроме сопротивления и вторичных выгод.

- недостаток информации и опыта либо противоречивость информации. Например, человек знает, что ему стоит пить больше воды (начать прием антидепрессантов, уйти от токсичного партнера), но не знает, зачем именно и как именно это работает или его знания противоречивы. С одной стороны, вроде все говорят, что много воды – это хорошо, но никто буквально не объясняет, почему. С одной стороны, уйти из плохих отношений – хорошо, с другой – а как же моя собственная ответственность, ведь если я уйду сейчас, то следующие мои отношения будут такими же. Нужна выработка собственной ясной и информированной позиции по вопросу, что требует времени на поиск и обработку информации. Эту работу вполне можно сделать, и это хорошо.

- недоверие врачу или другому источнику назначений. Если воду мне рекомендует йог, а я йогам или этому конкретному йогу не доверяю – то делать этого я не буду, так же, как когда советы по отношениям дает одиночка или несчастный, а советы по препаратам – зависимый. Здесь нужен поиск источника, вызывающего доверие вообще и лично у человека, и проверка сведений. Эту работу тоже вполне можно сделать.

- неудобство рекомендаций, неприспособленность их к особенностям жизненного контекста человека. Важный и часто незамечаемый пункт. Если из плохих отношений сейчас я могу уйти только к маме, с которой еще хуже – то я никуда не пойду. Если мне нужно пить препараты каждые три часа, а я большую часть дня провожу как большой начальник на совещаниях, на которых мне нельзя быть уязвимым – то я не буду их пить. Рекомендации и образ жизни должны сочетаться друг с другом. В ином случае рекомендации должны быть изменены или на их введение в жизнь должно быть заложено намного больше времени. Эту работу можно сделать в сотрудничестве с источником рекомендаций.

- отсутствие озабоченности своим заболеванием или своими обстоятельствами. Если человек не считает проблему существующей, значимой и излечимой – то ничего делать с ней он не будет, поэтому признание проблемы – половина лечения и здравствуйте, меня зовут Маша и я алкоголик. Обычно происходит при накоплении информации о себе из обратной связи, информационного поля и из опыта, который выбивается из повседневности. Непроходящие отеки, например, суицидальные мысли или избиение могут стать таким опытом для наших примеров с водой, антидепрессантами и абъюзом.

- тяжесть побочных эффектов. Касается в основном препаратов, которые обладают характеристикой «поведенческой токсичности», то есть возможностью влиять на поведение. Если у меня нет возможности подстроить жизнь под эти эффекты – то препарат я пить не буду. Или спорт, например: превышение нагрузки дает тяжелую крепатуру, и полноценно жить после интенсивной нагрузки не получается несколько дней – это существенная причина для отказа от тренировок. Решается совместно при помощи корректировки.

А в остальном – да, сопротивления и вторичные выгоды, которые корректируются трудно. Но смотрите, сколько пространства для конкретной помощи себе. Расскажите, чего хорошего вы для себя не делаете и почему? 


21.06.2020

 

О родителях и формировании психических расстройств.

Мир психических расстройств разнообразен, удивителен и находится за соседней дверью. У вашего агрессивного соседа пограничное расстройство личности. У подруги, которая переживает расставание – тревожное расстройство. Вечно уставший брат болеет депрессией. Вы и сами, возможно, качаетесь на маниакально-депрессивных качелях, пытаясь удержаться на волне кипучей энергии и не проснуться завтра унылым и пессимистичным.

Это происходит потому, что психические расстройства – это просто. Ребенок не рождается психически здоровым, он рождается психически несформированным и ему нужна помощь для того, чтобы сформировать более-менее здоровую психику из первоначального хаоса. Для отсутствия серьезных нарушений достаточно, чтобы родитель был разумный, этичный и без психических заболеваний. Для полноценного здоровья нужны полноценные функции зеркала и контейнера.

Функция зеркала – это когда родитель с помощью своих реакций отражает то, что ребенок делает, говорит и чувствует, дает этому названия и оценки. Это зеркало должно быть ясным и дружелюбным. «Тебе трудно вставать по утрам» вместо «какой же ты лентяй и копуша». «Ты испытываешь к этой девочке чувства, она тебе нравится, ты хотел бы с ней дружить» вместо «тили-тили-тесто». «Ты красивый, у тебя большие глаза, длинные сильные руки, ты красиво смеешься» вместо «Не всем дано быть красивыми». В мире для каждого из нас во множестве найдутся кривые или просто жестокие зеркала, в которых мы точно разглядим наши недостатки. Родительское зеркало должно быть добрым.

Функция контейнирования – это когда родитель помогает создать границы для того, что ребенок испытывает. Хаотичная первичная психика чувства переживает экстремально и токсично. Даже радость может быть разрушительной, даже предвкушение. Родитель должен рассказать, что происходит и как с этим обходиться, утешить, объяснить, поддержать. «Ты расстроен, потому что она тебе нравится, но она не захотела с тобой дружить. Это очень грустно и обидно. Ты можешь поплакать, и тебе станет легче. Иногда люди не совпадают и их чувства не взаимны. Очень важно, чтобы ты не злился на это слишком сильно. Ты можешь сделать еще одну попытку, если хочешь, но возможно, тебе пора присмотреться к другим девочкам – среди них обязательно найдется та, которой ты тоже понравишься».

Зеркало и контейнер, не обязательно сделанные именно в таком виде, но сделанные по сути, выращивают психику до взрослого здорового состояния. 


5.07.2020

 

Сразу две полезные концепции для тех, кто вечно в вине или в стыде, кто плохо справился, стыдно себя вел, мог бы и постараться и вообще не такой хороший человек, как надо бы.

Для виноватых – концепция агрессии вовне. «Нужно ненавидеть других, иначе будешь ненавидеть себя» -сказал об этом аналитик Кинодо и сказал лучше всех. Вина – это остановленная и обращенная против себя агрессия, детский паттерн для тех, чьи родители негативных чувств не выдерживали и в ответ на негодование или разочарование отвергали, попадали в депрессию или начинали пить. У взрослого такая вина распознается по своей стереотипности и грандиозности, когда я во всем виноват и за все отвечаю. 

Хорошо это видно при разговорах о чем-то трудном, когда для результатов требуется время и силы. Тот, кто живет со стереотипной виной, говорит «у меня не хватает воли, я должен двигаться быстрее, мне нужно поработать над собой и осознать мешающие мне установки». Тот, кто подобной виной не мучается, говорит «это трудно, поэтому медленно».

Для людей с такой установкой на вину (она называется «депрессивная позиция» и действительно сильно повышает риск развития депрессий) целительно иногда злиться вовне – на людей, обстоятельства, собак, коронавирус, Путина, маму, автомобиль, холодное лето и так далее. Тогда напряжение, существующее внутри, сбрасывается наконец наружу. Фантазий о своей грандиозности становится меньше, энергии – больше, контакт с реальностью и, следовательно, адекватность этой реальности – выше. Со всех сторон хорошо, хоть сейчас и непопулярно.

Для стыдящихся – концепция четверти. Если вина нуждается в первую очередь в смене направления агрессии, то стыд нуждается в контейнировании. Создать для стыда границы с нуля – это задача для психологического супермена, у которого уровень осознанности, принятия и внутренней поддержки стабильны и высоки. Для остальных хорошо бы иметь ясные ориентиры.

У людей, которых регулярно стыдили или стыдились, стыд занимает огромное и болезненное место и сопровождает почти любое проявление. Им (нам) я предлагаю концепцию четверти. Со стыдом такое дело: тот, кто стыда избегает, живет в постоянном напряжении, и когда это напряжение ослабевает – под алкоголем, например, или когда человек влюбился, или когда он в эмоциональном аффекте – то он действительно делает что-то нелепое, или слишком интенсивное, или неадекватное по форме. Например, скандалит, если он сдерживал злость, или танцует голый на столе, если он старался быть серьезным.

Так что испытывающий волну стыда имеет основания стыдиться. Но не настолько, насколько он чувствует, а примерно на четверть. На две другие четверти его стыд относится к тому, чего стыдиться не нужно – все злятся, все устают, все иногда перебирают с алкоголем, это не стыдно, это понятно и сочувственно поддержано. Еще на одну четверть за происходящее отвечает кто-то извне, по аналогии с виной: если бы злости к мужу не накопилось за все то, что он делает – она бы и не вылилась, так же, как если бы с ним можно было нормально разговаривать, а не преодолевать его молчание или ответную агрессию.
А вот четверть и правда принадлежит человеку: например – можно было больше внимания уделить своему недовольству заранее, или не соглашаться на длинную поездку с малознакомыми людьми, или не мешать спиртное. Но в таких границах это вполне можно пережить.

Давайте тренироваться, поскольку здесь тренировки необходимы.

1. Объясните внешними факторами, что вызывает у вас вину. Почему не ходите в зал? Почему не пишете книгу? Почему не уходите из отношений, которым давно пора закончиться? Обвините в этом что-то или кого-то другого. Найдите в реальности еще причины, кроме самого себя и своих недостатков. Так получится реалистичнее.

2. Расскажите про приступ тяжелого стыда и поделите его на четыре. Расскажите, чего вообще не нужно было стыдиться, за что нужно стыдиться кому-то другому и что действительно ваше.

19.07.2020

Правду от себя человек скрывает многими способами. Для некоторых из них есть образные названия, которые помогают интуитивно понять что-то и стать чуть осознаннее, например – «красная селедка» или «слон в гостиной».

И то, и другое – английские идиомы. Первая означает ложную улику, отвлекающий маневр, и происходит из традиций английской охоты. В ней перед собакой, которую нужно было сбить со следа, проносили особым образом засоленную сельдь – она была красного цвета и, полагаю, воняла.

Вторая указывает на огромное обстоятельство, находящееся прямо под носом, но при этом никем не замеченное. Это как жить со слоном в гостиной и притворяться, что его не существует: слон прямо влияет на повседневную жизнь домочадцев, организует вокруг себя их поведение, время, деньги, но никто прямо об этом не говорит и – следовательно – ничего эффективного по изменению ситуации сделать не может, поскольку пока слон не назван, он не существует.

И то, и другое играет огромную роль в формировании разного рода зависимостей и созависимостей, выступая в качестве поддержки основному отрицанию, в котором зависимый находится.

Вспомним, что зависимость формируется в качестве механизма сброса напряжения там и тогда, когда есть неподвластная или неугодная задача, внутренняя или внешняя. Например, выросшему сыну нужно уходить от матери, стоить свои отношения и зарабатывать деньги, а он этого не умеет и не хочет, и потому пьет (или играет в компьютерные игры, или сидит на покерных сайтах или форексе). Или женщине нужно расставаться с токсичным партнером, но сил у нее нет, самооценка на нуле, ресурсы истрачены, и потому она ест. Или трудоголик живет в огромном рабочем напряжении, как его сбрасывать – не знает, от перспективы изменения стиля работы впадает в ужас, и потому принимает наркотики.

В попытках разобраться с происходящим возникают самые разнообразные красные селедки, по ложному следу которых человек направляет свою энергию. Мифически отсутствующая сила воли часто становится таким ложным следом, или идеи о правильном питании и спорте, или мысли о том, что нужно больше зарабатывать, и тогда все необходимое случится само по себе. Да и сама зависимость может стать красной селедкой, когда человеку нужно как будто решать проблемы с алкоголем, едой и наркотиками, а не заниматься своей самостоятельностью, отношениями или работой. Правда ужасна, а сил на нее нет.

Такая правда становится слоном в гостиной – очевидным, но незаметным для всех участников истории фактом. Я инфантильный и не хочу взрослеть и нести ответственность. Он меня не любит. У меня расстройство личности. Я не тяну эту работу. Она мне не подходит. Они меня используют. И классическое – я алкоголик, я наркоман. Слон получает имя и признание факта своего существования, а человек получает возможность снять с него кружевные салфетки и что-то наконец с ним сделать.

Красные селедки отвлекают внимание от слонов в гостиных, и все это вместе подпитывает и укрепляет деструктивные, зависимые способы сброса напряжения при отсутствии усилий по коррекции самой причины. Так что для избавления от зависимостей нужна правда – точнее, несколько правд: о самой зависимости, о другом, если он является частью этой зависимости, и обо мне самом и моей жизни. Например – у меня пищевая зависимость, которая усилилась за последние два года рядом с этим человеком, поскольку он меня не любит, а меня заставляет его любить, и моя самооценка слишком низкая, а страх остаться в одиночестве слишком большой, как и мой стыд признаваться в том, что я ошиблась с выбором. Мне нужна помощь.

Там, где появляется правда, появляется и сила.

9.08.2020

В жизни истории, которые начинаются с «ты особенный», заканчиваются плохо. 

То, что в фильмах служит завязкой супергеройских сюжетов, в реальности разворачивается как параноидный перенос.

Вообще так можно сказать о любом переносе, но сегодня именно о параноидном: быстром, интенсивном и негативном. Такой перенос обычно касается тем агрессии или секса. Для людей параноидного склада уместить в себе свои враждебность и похотливость невозможно, и потому у них все на свете предатели, обманщики, изменщики, у всех нож в рукаве, и этими ножами истыкана вся их бедная спина и верное сердце.

Это очень плохая заявка на отношения: если вам говорят что-то вроде «все меня предают, а тебе я наконец могу доверять» – то вы неизбежно, обязательно, необратимо предадите тоже, поскольку дело не в вас, а в переносе, а вы же не бог, чтобы чужими переносами управлять. При динамике такого переноса от «ты мой спаситель от одиночества в этом темном мире» до «ты такой как все и еще хуже всех» происходят удивительные вещи, которые могут сильно покачнуть собственное ощущение реальности и нанести ощутимые травмы.

Например, отчим, который все детство нежно любит приемную дочь, в подростковом возрасте начинает контролировать ее друзей, одежду и то, как она проводит время, подозревает ее в распущенности, прямо говорит, что она пошла с кем-то заниматься сексом, потаскуха, тварь, грязь, а потом, конечно, совершает попытку изнасилования. Папа Беверли Марш из «Оно» Стивена Кинга тоже именно такой персонаж.

Или не отчим, а мачеха, которая подглядывает за тем, как ее взрослая падчерица занимается сексом со своим женихом, а потом обвиняет девушку в том, что она извращенка и что таких, как она, используют и бросают – и выгоняет эту падчерицу из дома. Именно в этой истории много и других безумных штук (например, пока у них еще продолжаются попытки снова подружиться, мачеха сначала обижается, что жених девушки при знакомстве даже бутылку вина к столу не принес, а потом устраивает скандал «вы приносите мне вино, как последней алкоголичке, это оскорбление, вы меня ни во что не ставите!»), но эти две самые яркие. Я подсмотрела, как ты занимаешься сексом, но извращенка – это ты. Я выгоняю тебя из дома, но бросит тебя твой жених.

Эти отношения тоже начинались с рассказов о плохом мире и об особенной связи, духовности и чистоте.

Или новый друг, который сетует на то, что все его прежние друзья отдалились и он так одинок, а потом одалживает денег и заканчивает отношения по причине «ты мне на день рождения не позвонил, а только написал» (а они в этот день в разных странах). Долг, что характерно, не возвращает. На фейсбуке пишет что-то о мумиях всех его лучших друзей. Ножи торчат из спины, мир продолжает быть жестоким, а люди - потребители и манипуляторы.

Я побаиваюсь таких переносов – их обладатели не просто находятся в своих фантазиях, а действительно ведут себя так, словно их иллюзии являются реальностью. Это прямым образом влияет на окружающих. Кроме физического вреда, такого как насилие, мошенничество, изгнание, они наносят вред психический. Жертвы таких переносов могут годами потом думать о том, что они порочны, что они плохие друзья, что что-то не в порядке с их сексуальностью или человеческими качествами. Выбираться из искаженного мира в реальность может быть очень трудно.

Поэтому самой здоровой и интуитивно верной реакцией на посыл «все плохие, а ты один хороший», будет резкое увеличение дистанции, поскольку переводится такая фраза как «на всех остальных я уже спроецировал свои темные стороны и ты следующий».


23.08.2020

Дей Дриминг, грезы и мечтания, в которые погружается человек вместо того, чтобы быть в реальности и делать дела, являются, конечно, защитным механизмом. Сила этого механизма такова, что сам мечтатель может не догадываться о том, что он своих мечтаний не контролирует и остановить их не может. Daydreaming развиваются потому, что служат источником утешения и поддержки, отдыха и удовольствия. Они появляются в невыносимой реальности, ослабевают, когда сил достаточно, и снова возвращаются, если жизнь опять становится невыносимой. Почти у всех людей есть опыт дневных мечтаний. Для некоторых они становятся способом жизни.

На защитный, а не творческий характер таких грез указывает контекст: например, человек во время выполнения сложной рабочей задачи вдруг на час проваливается в фантазии о том, что он будет делать с заработанными на этом проекте деньгами. Или ночью после незаконченной ссоры женщина, лежа в постели с мужем, фантазирует о своей первой любви. Или тот, кто должен принять судьбоносное решение, проводит дни и недели, как бы скользя по собственной жизни, не думая ни о чем серьезном, не погружаясь в важные вопросы, словно ожидая чего-то или словно ничего и не происходит.

Это не совсем о прокрастинации, когда человек откладывает сложные дела. Дей Дриминг – это способ избегать не дел, а чувств, способ быть не в контакте с реальностью, наблюдая за всем происходящим как бы издалека. Люди, склонные к такому способу жить, рассказывают о том, что они смотрят на других как бы через мутноватое стекло, находясь в хрустальном шаре, или как будто они видят сон, в котором работают, разговаривают или любят, или что их настоящая личность сидит в зрительном зале кинотеатра и смотрит фильм о собственной жизни. Источником такого ощущения мира чаще всего становится насилие, пережитое в детстве: уход в мир фантазий помогает пережить отца-алкоголика, мать-психопатку, дядю-насильника.

Хрустальный шар разбивается, если жизнь раз за разом не оправдывает идеализированных фантазий. У женихов появляются беременные любовницы, большие проекты вскрывают собственную некомпетентность, беременность не получается, хотя было уже три подсадки. Когда реальность набирает критическую массу, происходит то, что раньше называлось нервным срывом: человек может перестать спать на многие месяцы, или набрать за короткое время 40 килограмм, или уволиться с руководящей должности и уехать в Америку работать официантом. Ему предстоит долгая работа над научением себя адаптироваться к миру как-то по-другому. И, в общем, пора: к тому времени отцы и дяди обычно мертвы, матери далеко, и жизнь может наконец стать собственной, настоящей и хорошей.

Для каждого из нас наступает время, когда нам стоит пересмотреть оправданность своих защит.


27.09.2020

К магии у меня что-то вроде личной неприязни. С годами терпимость к ней повышается, но не в смысле «а может, там что-то и есть», а в смысле уважения к жизненным катастрофам, требующим адаптаций такого масштаба – для отдельно взятых случаев. Магия магии рознь, и это разница между инфантилизмом и травмой.

Магическое мышление и иррациональные способы действовать всегда сопровождаются неблагополучием, внутренним или внешним. С внешним неблагополучием все очевидно: есть реальность, есть человек, есть его способы с этой реальностью справляться, и в случае с инфантильным магическим мышлением эти способы не работают. 

Такие маги бедны, больны, часто малообразованы, с какими-то беспорядочными нестабильными отношениями, с какой-то беспорядочной нестабильной жизнью, мошенническими способами заработка, не удерживающиеся в труде, не держащие границ, с мозаичным, меняющимся мировоззрением и представлениями о себе.

Такого мага мне хочется взять за пуговку и хлопать по щекам, приговаривая «Кто платит по твоим счетам, пока ты ешь айваску на Бали? Кто заботится об эмоциональном благополучии твоих детей? Кто поддерживает твоих родителей-пенсионеров?» - и так далее. 

Если кто-то не хочет стоять на земле на своих двух ногах, то кому-то другому приходится стоять на четырех, и обратный билет из Индонезии девушке-гадалке купит не бог, а мама с пенсии (это, кстати, один из первых вопросов, который задают тайские полицейские пойманному с наркотиками или с просроченной визой: у тебя есть родители? В смысле - кто оплатит твою депортацию?).

А бывает, когда внешняя жизнь в порядке, а внутри какой-то ад. 

Например – невыносимая вина, и ничего не помогает, кроме идеи о всепрощающем боге. Или боль потери, такая сильная, что жить невозможно, и дыхание возвращается только после разговоров о потустороннем мире и о том, что наши любимые до сих пор в каком-то смысле живы. Или бессилие перед папой-алкоголиком, и подмена этого бессилия контролем в виде энергетических практик, аффирмаций, амулетов, счастливых монет, примет, да чего угодно. Когда реальность невыносима – то какая разница, чем себе помогать, лишь бы работало.

Мне повезло, что у меня нет такой необходимости. Здравый смысл – привилегия человека, жизнь которого достаточно хороша. И когда измученная одиночеством и тоской от потери единственного любящего человека женщина говорит о смерти бабушки «Я чувствую, что она смотрит на меня с небес и помогает», мне хочется сказать – конечно, дорогая. Она смотрит на тебя, и ты никогда больше не будешь одна, и все будет хорошо.

Правда, говорю я другое, но хочется – этого.


4.10.2020

 

Людям без нарциссических травм трудно объяснить, что такое «раненое эго».

Это как человеку без пищевых расстройств рассказывать, что можно использовать еду в качестве утешения или наказания: когда нет похожего эмоционального опыта, такие вещи кажутся совершенно иррациональными и потому как будто не существующими. Непонятно и тому, кто ранен, и это плохо. Когда опыт принимает форму, когда он заключен в нужные слова, то он становится знанием, а знание несет облегчение и безопасность.

Раненое эго – это ущербное самоуважение, когда человек себя спокойно чувствует только на условиях своей идеальности или своей невидимости. В ином случае степень его сомнений в себе такова, что он испытывает невыносимые чувства, проявляясь или получая от этих проявлений другие комментарии, кроме поддерживающих. Это внутреннее страдание, тревога, стыд, ненависть к себе. Худеющей девушки – за стрелку весов на том же месте (или, не дай бог, выше), чем вчера. Тренера – за пропущенную клиентом встречу. Программиста – за правки коллег к его коду. Писателя, артиста, художника, блоггера – за обесценивающий, грубый, оскорбительный, обвинительный, унизительный комментарий.

Это не просто «неприятно», это сильная эмоциональная боль, которая меняет состояние человека на часы, дни и недели. Больше не хочется ничего никогда делать.

Выбранная профессия кажется случайной, кажется, что ошибся в себе, переоценил, слишком много на себя взял. Другие люди выглядят большими и умными, знающими, осуждающими или снисходительно-презрительными. От этого знания хочется убежать в алкоголь или еду, хочется выйти из всех отношений. Сам для себя человек выглядит неадекватным, неуместным, проблемным, кажется, что «я все рушу», «со мной невозможно общаться», «я всех разочаровываю».

Раненое эго восстанавливается с трудом и со временем. Вот что поможет:

- добрый внутренний диалог. Долгий, настойчивый, с физическим поглаживанием. «С тобой все в порядке». «Ты хорошо рисуешь», «Ты добрая и ответственная», «У всех худеющих такое случается».

- лояльный и агрессивный друг, который скажет «да они все охренели». Поговорить с кем-то, кто точно на твоей стороне и кто позволит себе нападать на мир там, где ты нападаешь на себя - бесценно.

- сделать что-то, поднимающее самоуважение. Извиниться. Пойти на открытый разговор или конфронтацию. Удержаться день в диете. Сделать давно откладываемое неприятное дело. У каждого могут быть свои причины себя уважать, и создать в кризисе самооценки одну или несколько таких причин – значит напрямую изменить внутреннюю ситуацию.

Это то, что работает эффективнее всего. Если лучше стало в течение суток – то это быстрый способ. Если у вас есть свои – расскажите.


11.10.2020

 

Для того, чтобы дети развивались нормально, им нужно находиться в безопасной привязанности со значимым взрослым. 

Если его эмоциональные связи прочные, теплые, наполненные и непрерывные, то у него нет необходимости в том, чтобы постоянно их строить и контролировать, и это освобождает огромный ресурс на развитие.

Вместо того, чтобы мониторить состояние взрослого, ребенок может с любопытством исследовать окружающий мир. Вместо тревожного ожидания и замирания в ужасе, что мама никогда больше не вернется, он может строить другие социальные связи. Вместо заботы о настроении родителя может получать опыт собственных чувств и желаний.

Для формирования безопасной привязанности от родителя требуется 5 вещей:

- способность стабильно защищать ребенка, уберегать его от опасностей: чужих людей, громких собак, боли, которую может причинить неудобная одежда или падение. Мать, которая берет ребенка на руки и уносит его в другую комнату от пугающих его незнакомцев, отгоняет животных, переодевает, ослабляет пуговицы и защищает его любым другим образом, который потребуется, дает ребенку нужное чувство безопасности.

- сонастроенность, эмпатическая соединенность с переживаниями ребенка. Если родитель может понять, что ребенок испытывает, может с этими переживаниями соединиться и объяснить их самому ребенку – то тот чувствует, что его видят и знают. Это переживание «я видимый, меня знают, знают, когда я расстроен, когда я злюсь, знают мою радость» формирует здоровые, а не нарциссические способы взаимодействия с собой.

- утешение и успокоение в стрессе. Ребенок, который может стабильно рассчитывать на то, что в случае стресса его утешат и успокоят (будь то падение или неудача, фрустрация от недоступности чего-то важного, болезнь, испуг и так далее), может спокойно исследовать окружающий мир и развиваться.

- радость родителя от коммуникаций с ребенком. «Значимый человек действительно рад мне» - это основа самооценки и самоуважения, основа хорошего внутреннего диалога и ощущения собственной ценности.

- поддержка самопроявления - исследования, интересов, обучения.

Эти качества должны быть проявлены родителем примерно в 70% случаев обращений ребенка - этого вполне достаточно для того, чтобы опека над ребенком была достаточно хорошей для формирования надежной привязанности. Тип привязанности (безопасная привязанность или один из вариантов небезопасной привязанности) полностью складывается до двухлетнего возраста.

Здорово, что если знать, что именно нужно делать, то это не так сложно.


1.11.2020

 

Насилие от ненасилия отличается в узком смысле наличием принуждения, а в широком – объективацией коммуникаций. 

Насилие – это когда мои мысли и чувства, потребности, вся моя личность не имеет значения, поскольку партнеру что-то нужно. К насилию относятся как прямые способы принуждения, когда человека заставляют что-то сделать при помощи физической силы, угроз, наказания (ты будешь сидеть здесь, пока все не съешь, посуду не вымоешь – в выходные гулять не пойдешь, иди в угол, доставай ремень), так и непрямые способы – упреки, намеки, обвинения, претензии, любая пассивная агрессивность, игнорирование и еще множество способов манипуляций.

Можно сказать, что любая непрямая коммуникация – это насилие.

Культура насилия в отношениях – это культура непрямой коммуникации, когда в отношениях люди не говорят прямо о своих чувствах и потребностях, а ведут себя так, чтобы управлять партнером. 

Говорят «Как ты можешь так к матери относиться». Говорят «Вообще-то мы тебя ждали». Говорят «Почему ты такой нетерпеливый? Надо было потерпеть». Молчат, не идут на прояснение, не озвучивают своих чувств, не принимают извинений, не задают ни одного настоящего вопроса, не говорят о том, в чем нуждаются. После ссоры приходят с тортиком и молчаливым предложением сделать вид, будто ничего не было, и обижаются, если человек не согласен игнорировать свои чувства, говорят «Он вообще психованный, я пришла мириться, а он меня послал». Сравнивают – «У всех моих друзей им жены дипломы написали, а ты мне не помогаешь». Намекают: «Если бы мы чаще виделись, то ты бы больше обо мне знал и сейчас бы не удивлялся». Поучают: «Бабушку нужно уважать». Оценивают: «Ты категоричная, ты несовременная, почитай про полиаморию, сейчас все говорят, что это норма».

Агрессия и насилие при этом не равны друг другу. 

Агрессия может быть очень прямой и контактной. «Иди ты нахрен» - это агрессивно, но ненасильственно. «Почему ты так редко звонишь матери, я же так скучаю, я выплакала все глаза без тебя» - это насильственно, хоть и не агрессивно. Агрессия помогает защищать свои границы, насилие взламывает чужие. Агрессия – необходимая часть отношений вообще и любви в частности. Без насилия вполне можно обойтись.
Нужно обойтись.


8.11.2020

 

Иметь внутри ясный, всеобъемлющий, непротиворечивый, устойчивый образ другого – это то, как отношения существуют внутри человека, на уровне его психики. Нет отношений – нет образа, есть образ – есть отношения, даже если человека нет. Эти образы являются частью моей психики, а значит, частью самого меня: другие люди существуют в моем Я, и это нормально. 

В самом современном психологическом методе исследования, которое называется «структурное интервью» (его изобрел Отто Кернберг), есть вопросы, нацеленные на изучение существования этих образов и их характеристик: есть ли у тебя друзья? Кто из людей для тебя самый значимый? Опиши его? Расскажи о нем так, чтобы я мог себе его представить и что-то к нему почувствовать? А он когда-нибудь злится? Делает ли он не только хорошие поступки, но и плохие тоже? Не только плохие, но и хорошие? А есть ли кто-то кроме твоего умершего пять лет назад мужа, которого ты знала бы настолько же хорошо?

Норма состоит в том, чтобы иметь ясные представления о себе, в том числе – о себе в отношениях, а значит – о людях, с которыми я в отношениях. 

Раньше было популярным такое насильственное упражнение, которое как бы должно было заставить человека обнаружить ущербность его Эго и пережить целительный катарсис: ему задавали вопрос «кто ты» и отвергали ответы, если они относились к чему-то, кроме изолированной Самости. Я менеджер – это не ты, это твоя работа. Я жена – это не ты, это твой социальный статус. Я мать – это не ты, это твои дети, твои родители, твои друзья, но все это не ты, тебя нет, ты не существуешь.

Но все это я и есть. Изолированный, лишенный отношений образ себя – это психическое расстройство. Другие прорастают в нас и делают нас целее. Их образы тем яснее, чем больше мы о них знаем (и мы учимся узнавать все больше и о себе), они сочетают самые разные черты во что-то целое и нерасщепленное (и мы делаем то же самое с собственными чертами), их не нужно каждый раз создавать заново, они остаются неизменными какое-то время при разлуке или любых переменах (и мы чувствуем себя в безопасности).

Последнее – это та причина, по которой мы не замечаем у близких маленьких изменений, типа подстриженных кончиков волос или колебаний веса. Образ другого в норме устойчив, мы не знакомимся заново каждый день. Если значимые характеристики остаются прежними – он может хоть в коня на время превратиться, и это не будет иметь значения, пока изменения не станут устойчивыми и психика не подкорректирует образ.

Для манкирующих своими обязанностями в отношениях стоит уточнить, что феномен этот лежит очень далеко от равнодушия. В человеке, на которого мы не обращаем внимания, мы так же не замечаем изменений, поскольку не знаем, что было до них. Наличие устойчивого образа внутри и отсутствие эмоционально значимой репрезентации другого в собственной психике отличается примерно всем.


16.11.2020

 

Мазохизм чудовищно извращает прямое движение от желания до удовлетворения.

Детей, которые будут формироваться как личности мазохистического типа, замечают только если они страдают достаточно сильно. Это страдание становится потом тем способом, которым мазохисты взаимодействуют с миром: получать внимание, страдая, заботу, страдая, принятие и уважение, страдая, любовь, отдых, даже развитие. В самом ярком примере, который я знаю, мучающийся от одиночества мужчина ездит к женщине, практикующей порку, чтобы его потом обняли.

Но он хотя бы получает то, что нужно. Повседневный, а не сексуальный мазохизм вызывает противоположные реакции: вместо внимания и любви мазохист вызывает раздражение и отторжение. Это естественно - так реагировать на человека, который создает проблемы из ничего и не хочет утешаться, поскольку смысл его страдания не в утешении, а в получении выгод.

Несколько месяцев назад я наблюдала такую динамику у моей соседки Кати, которая поселилась в одном из домов нашего резорта (небольшой деревни, в которой все дома принадлежат одному хозяину и предназначены для сдачи в аренду) на Самуи. В этом резорте живет кот, которого все давние жильцы считают общим и о котором понемногу заботятся: кормят, лечат по необходимости, разрешают ему быть под крышей во время дождей. Его прежняя хозяйка переехала, но кот не захотел жить на новом месте и нашел дорогу обратно. С тех пор он живет на свежем воздухе и считает резорт своим домом и охотничьими угодьями: прогоняет чужих котов и собак, охотится на мелкую живность вроде белок и ящериц. Это упитанный, здоровый кот, который вполне доволен своим положением. Его зовут Ной.

Катя выяснила это все в первые дни своего пребывания в доме, расспросив соседей о том, что за кот приходит спать к ней на крыльцо. Узнав, что он ничей, Катя решила, что ее обязанность – это позаботиться об этом коте, раз уж он ее выбрал. Она купила плошки для его еды и стала заботиться о том, чтобы у кота всегда было налито свежее молоко и порезано свежее мясо. Соседям она начала рассказывать о том, что не может отлучиться надолго, например – поехать на другой остров, поскольку тогда кто же будет присматривать за Ноюшкой, ее любимцем?

Однажды Ной заболел, и его пришлось отвезти к ветеринару, который диагностировал пищевое отравление. Катя решила, что это ее вина: что-то не так с курицей, которую она дает, наверное, она была недостаточно свежей, а значит, нужно давать ему порцию меньше, чтобы он съедал ее полностью и чтобы мясо не залеживалось и в нем не скапливались вредные вещества. С этих пор она стала кормить кота не три раза в день, а семь раз, но маленькими порциями.

Ной жирел. Соседи стали прятаться в дома при приближении Кати, которая много дней сетовала на свою вину, плакала и жаловалась на то, сколько времени ей теперь приходится тратить на его кормление – ведь эту курицу нужно еще купить, нарезать, заморозить, достать правильное количество для разморозки, помыть его плошки. Ей советовали покупать готовый корм – Катя говорила «Нет, я его один раз уже отравила, второй раз не хочу». Ей говорили, что кот отравился, сожрав какую-нибудь крысу или змею, а не катину курицу, Катя говорила «Нет, это из-за меня, я это чувствую». Ей предлагали расслабиться, говоря, что кот без Кати как-то жил и дальше будет, но Катя готовила справки, чтобы забрать его с собой в маленькую квартиру в России, поскольку не могла бросить его с равнодушными к его судьбе людьми.

Потом к счастью оказалось, что на вывозные рейсы животных не берут, и Катя улетела одна. Все вернулись к обычной жизни. Катя некоторое время писала соседям, спрашивая, как там ее Ной, и жалуясь, как она плачет без тайских моря и пальм, но ей не особенно отвечали, и видимо, она переключилась на что-то следующее. Кот не заметил ее отъезда, но получил прозвище «доминант», потому что страдать можно и от кота.

С Катей лично у меня был еще один момент. После бури в резорте подрезали деревья, чтобы их ветки не упали на крыши домов. Выглядело все как апокалипсис: двор был завален спиленными ветками, в небо торчали голые стволы, жарило солнце. Посреди безумия стояла Катя и говорила: «Боже мой, мне так не нравится, как здесь теперь жить». Я подошла к ней и сказала, что растительность здесь восстанавливается очень быстро и через несколько недель резорт будет прежним. Катя не посмотрела на меня и повторила: «Боже мой, мне так не нравится, как здесь теперь жить». Я поняла, что катино страдание интересует ее больше, чем моя поддержка, и ушла к себе.

И я хотела бы сказать, что почувствовала бессилие и жалость, но их я испытываю только сейчас, когда Катя далеко. Вообще-то моими чувствами были раздражение и желание держаться подальше.


29.11.2020

 

У людей, чье прошлое было достаточно плохим, возникают сложности в области любви и привязанности. Самая глобальная из них – это невозможность полюбить. Если у ребенка вообще нет опыта привязанности с родителями, то его личность сформируется как психопатическая. Если у взрослого случился жестокий любовный провал, если его чувства оказались невзаимными или если его предали, он на какое-то время так же будет склонен строить отношения с людьми исходя из их функционала (что похоже на психопатов, но не достигает их уровня глубины и продолжительности феномена). 

Примерно так: с этими людьми я общаюсь, когда мне скучно, с этими езжу в путешествия. С этим я человеком дружу, потому что тогда у меня появляются его комплименты и советы, а с этим – потому, что вдвоем легче снимать квартиру. Это нельзя назвать собственно манипуляциями, поскольку потребительство в них целью не является. Функциональность подхода возникает в отношениях на том месте, которое предназначено для любви и сейчас пустует.

Тот, кто не способен полюбить, страдает и обращается к вопросам управления любовью. Там он находит насильственные способы влюбить в себя, но не находит здоровых способов полюбить самому. Психопаты и зависимые создали целую систему управления другими людьми при том, что проигнорировали собственные чувства: психопаты - поскольку с ними и так все в порядке, а зависимые потому, что смотреть в себя избегают в принципе.

Здоровый же человек хочет любить сам, хочет чувствовать, привязываться, ценить отношения, бояться их потерять. Так же он хочет не испытывать этого всего к человеку, который для любви не подходит – к манипулятору, несвободному, недоступному, тому, кто не подходит по возрасту или статусу, тому, кто плохо относится или с кем очень разные планы на жизнь. Рецепт существует: искренность рождает близость. Из близости рождается любовь. Чтобы приблизиться и полюбить, нужно быть искренним. Чтобы таких чувств не возникало, искренним быть не нужно.

Если рассказать случайному человеку правду об отношениях с отцом – то к этому человеку возникнут чувства, и это закономерно. Если удерживать всю эмоционально значимую жизнь при себе – то чувств не будет, и это тоже закономерно. Если чувств мало или они уменьшились – значит, искренности недостаточно, и если добавить искренности, то вырастут и чувства. Если их слишком много – значит, стоит степень искренности уменьшить и перейти на уровень «легко и далеко».

Искренность не равна равнодушной прямоте, когда человек может рассказать о себе что угодно и кому угодно просто потому, что вообще игнорирует человека напротив себя. И искренность не равна честности, которая касается фактов: «Я была в баре и целовалась с другим мужчиной» - и которая для романтической любви не обязательна. Искренность – это про «Когда ты все больше задерживаешься на работе, мне так страшно, что это из-за меня. Этот страх лучше всего глушится алкоголем. Я боюсь, что могу что-то натворить из этого страха». Или «Я не смог горевать о смерти брата, потому что он меня бил, и я обрадовался, когда его не стало». Или «У меня были проблемы с едой. Я и сейчас склонна есть слишком много».

Искренность – это как раздеться перед новым партнером, точно зная, что у тебя неидеальное тело, и голова не мыта, и белье из разных комплектов, и запах такой, каким бывает запах человека после рабочего дня. Это уже акт доверия, и потому любви. Без этого ничего не получится.

И наоборот – если этого не делать, то не случится ничего лишнего.

Драматические страсти, роковые совпадения травм и эротические переносы к описанной теме не относятся. Если на тебя наехал каток, лежи и жди, пока проедет. Чем меньше шевелиться и чем больше осознавать, что это за сила и почему на пути именно этого катка оказался именно ты - тем быстрее все закончится. В этих ситуациях лучшим принципом будет «меньше действий, больше слов, сказанных психотерапевту».


7.12.2020

 

Когда человека не слышат – он кричит громче, и это нормально. А вот когда человека не слышат даже тогда, когда громкость на пределе или когда громко кричать запрещено, то у него появляются другие способы.

Любая драма будет про это. Усилить сообщение с помощью интонаций, подбора слов, невербального воздействия. Всплескивать руками в ответ на вопрос «Как дела», громко вздыхать, качать головой и плакать. Преувеличивать свои чувства – «Я страдаю, это невыносимо, я в ярости, я схожу с ума, это невероятно интересно, настоящее безумие, господи, какая боль». Усиливать послания прилагательными, наречиями, метафорами: «Знаешь, эти ужасные выходные очень ярко показали мне, что мы бесконечно далеки. Мы совершенно не слышим друг друга, между нами нет никакой связи. Я просто не могу ощущать тебя как своего партнера, я пытаюсь опереться на тебя, но каждый раз вместо тебя – пустота. Ты всегда, всегда, бесконечно в своем чертовом телефоне».

Про это же будут всякого рода беды, проблемы, несчастья, которые на одних людей сваливаются как будто больше, чем на других. Поехать в место, в которое ехать не хочется, и заблудиться, и опоздать, и все испортить, чтобы больше одного не отпускали. Ссылаться на страх вместо нежелания идти к психотерапевту, пойти вместо него к какому-нибудь эзотерику, попасть в секту. Купить набор ножей или прибор для очистки воды на последние деньги у подъездных продавцов. Или как жена нашего приятеля, для которой он однажды одолжил у нас машину на пару часов – сбить на ней байкера, рыдать, создавать проблемы с полицией, с этим байкером, с обалдевшими нами, чтобы оставаться в круге заботы и внимания своего мужа, отношения с которым переживали тогда серьезный кризис.

Психосоматика типа «сломать ногу на ненавистных лыжах» или «получить мигрень после встречи со свекровью» тоже про это, конечно.

Для каждого ребенка, которого не слышали в детстве, большой взрослой задачей является обучение прямым посланиям и переживанию фрустрации, которая является неизбежной частью жизни. Если не воровать чужое внимание, то его действительно может не быть. Истероидная драматизация и мазохистское причинение себе вреда построены так, чтобы фрустрации не было, но так как это искажение, то и работают они искаженно. Внимание получено, но внимание раздраженное и разочарованное. Забота есть, но без уважения, а с досадой. На яркие рассказы люди реагируют, но устают, и начинают избегать, и жизнь от всего этого становится только все больше одинокой и пустой, и того, что необходимо, так никогда и не случается.

Потому что для теплой и настоящей связи неприемлемо даже мягкое насилие.


31.12.2020

 

Когда сын Майка Тайсона сказал отцу о своем желании заниматься боксом, Тайсон сказал что-то вроде «Тебе не нужно в бокс. Ты носишь трусы Келвин Кляйн, а на каникулах ездишь в Швейцарию кататься на лыжах. У тебя нет топлива для того, чтобы твоя ярость горела, поскольку твоя жизнь слишком хороша и всегда такой была. Боксом должны заниматься такие, как я, а не такие, как ты».

А я увлеклась боксом в этом году, поскольку во мне достаточно ярости для этого. Полагаю, что год многим из нас оставил топливо для чего-то подобного. Все эти разрушения и потери, все это бессилие и отчаяние, все эти четыре стены. А для меня – вся эта разница между тем, какой жизнь может и должна быть, тем, какой она является сейчас, и тем, какой она была долгие годы. 

Я злюсь на то, как мало в моей жизни было отдыха и как много работы. У меня до сих пор стоит в ванной пластиковый стульчик, потому что вечером после рабочего дня у меня настолько не было сил, что было тяжело принимать душ стоя. Сейчас по-другому: после появления у меня супервизии с Полиной Гавердовской, которая сначала выспросила меня обо всех деталях моего отчаяния и усталости, а потом сказала «Я все проверила. Ты просто слишком много работаешь», я стала работать меньше. Такой простой рецепт. Такие большие изменения. 

Я злюсь на то, как долго я курила и как много было напряжения, которое делало сигареты необходимыми. Сейчас есть Артем Зубков, и я ничего не ищу и ни о чем не беспокоюсь, не ожидаю насилия из-за угла, не держу постоянно руку на пульсе токсичного партнера, потому что Артем совершенно не токсичный. Он ходит к психоаналитику. Он подтрунивает над моей склонностью все организовывать, а не высмеивает ее, а я подтруниваю над его хаотичностью, и мы учимся друг у друга. Он гордится мной, а не завидует, поскольку в своей профессии он реализован не меньше, чем я в своей. Он не стыдится моей нетолерантности к насилию, не пытается сделать меня нормативнее, а понимает меня, потому что сам такой же. Наконец в моей жизни есть полноценное Мы, которое полностью включает мое истинное Я. 

Я злюсь на то, как неоправданно слабо я заботилась о своих границах в дружеских отношениях и как много стало сил тогда, когда эти границы стали радикальными. Я больше не хочу быть в отношениях, которые заставляют меня чувствовать себя виноватой или в которых я должна уменьшать себя, поскольку мои размеры причиняют другому человеку боль. Я похудела на восемь килограмм в этом году (я не про эти размеры), потому что много занималась спортом, у меня нет визовых проблем, поскольку у нас с Артемом элитные тайские визы на пять лет, а вчера я закончила свою новую, уже третью книгу, и договор с издательством уже полгода как подписан, и после всех редактур она выйдет летом 2021 года. Я хочу быть с теми, кто способен этим любоваться, а не считать, что я хвастливая или высокомерная. Я представляю на месте моего тренера Биа то приятеля, который отверг меня за то, что свои потребности я предпочла его планам, то подругу, которая его в этом поддержала, то бывшего партнера, который делал столько зла, что я могу сказать только – фак ю, Гоша, и фак твою маму тоже.  

Сейчас такое время, когда не принятие, а именно ярость дает мне силы жить. И мне было очень хорошо в этом году, а ярость дает мне надежду на то, что так будет и дальше, потому что она делает невозможным любое возвращение. Пусть горит все плохое, горит в жарком пламени ярости, в изматывающей тренировке, в жарком объятии. Фак ю. 
Хорошее только закалится.

(опубликовано в 2019-2020)