Сказка о воде

Вода — частая метафора в терапии. Мы используем этот образ, чтобы успокоить и успокоиться, принять постоянные изменения, почувствовать порядок в том, что кажется хаосом. Я хочу рассказать вам сказку о воде — и пусть она плещется внутри

 

Однажды к старому монаху пришёл человек и сказал:

— Я долго познавал мир и долго познавал себя. Я многое понял, но самая суть остаётся для меня сокрытой. Скажи мне, что лучше всего на свете описывает человеческую жизнь? Похожа ли она на мерцание свечи, что в любой момент может обернуться пожаром и уничтожить всё перед тем, как потухнуть? Или человеческая жизнь — это земля, проходящая свои циклы от урожая до пустоты? Или смысл жизни стоит искать у непостижимого неба, или у лёгкой птахи?

Монах ответил человеку:

— Однажды я умер и оказался на дне реки. Камни лежали в моих карманах, водоросли оплетали ноги, солнце рябило сквозь толщу воды. Я решил, что теперь это навсегда, и привык.

Но не бывает никакого «навсегда», и что-то изменилось. Я стал двигаться вперёд вместе с течением вместо того, чтобы лежать на дне. Не случилось ничего, чтобы я начал двигаться. Никакого грома с небес, призывающего меня встать, никаких озарений, никаких помощников. Солнце не перевернулось, горы остались стоять — просто в один момент водоросли чуть ослабли, камни из карманов вымыло течением и начались перемены. Стабильность сменилась движением, тёплая вода нагретого дна сменилась прохладой воды струящейся. Река текла, как сама жизнь — то под солнцем, то под дождём. В меня падали яблоки и камни, из меня доставали рыбу и тину, река питала и разрушала — и себя, и меня, и других, и это было хорошо.

А потом началось море. И это снова было изменение: движение родило покой, и я был в этом покое и был этим покоем. В меня сливались ручьи и реки, я богател и ширился. В моих глубинах копились сокровища, на моей поверхности блуждали волны. Неистовый внутри, я был мягок с границами. Мне был доступен гнев, и тогда я превращался в бушующую бездну, и был доступен мир — и тогда я гладил своими тёплыми пальцами корабли, людей, песок и ракушки на своих берегах. Моя одежда давно истлела, моя кожа растворилась в морской соли, крабы растащили мои кости. Я поднимался на поверхность из глубин — и испарялся.

И это снова было другое бытие: лёгкое, парящее, пронизанное солнечным светом. И это было другое движение, вертикальное, невесомое, почти не существующее. Сквозь меня летели птицы, меня развевало ветром, я чувствовал запах воды и запах земли, я был радугой, я был молнией, я был всем и ничем одновременно. Какое же это было блаженство! Я бы всё отдал за то, чтобы длить этот миг, этот день, эту вечность — но не было такой цены, которую я мог бы заплатить. Всё опять текло своим чередом, ничем не нарушаемым порядком вечных изменений.

И я собрался в тучи и пролился в океан, смешавшись ничтожными каплями с огромным миром и став его частью. Я стал фантиком от конфеты, дрейфующим на тёплых течениях, и ископаемой древностью, хранящейся в темноте миллиарды лет. Я стал нитью, проходящей из начала времён в будущее. Я чувствовал весь свой опыт, всю мою жизнь, ясно ощущал, что перед этой жизнью были и другие — жизни моих родителей, моих предков, всего человечества. Растворённый в океане, я стал цельным, как никогда прежде, и ценным для того, кем я стану дальше, — для своих детей и внуков, для всех людей, которые будут после. Я видел, как древняя песчинка становится жемчугом в раковине моллюска, а этот жемчуг становиться украшением перед тем, как снова стать песком. Я знал, что все мои чувства и все мои части пришли от кого-то и кому-то достанутся. Я нашёл своё место, правильное, предназначенное лишь мне. Я сын своих родителей, и отец своих детей, и муж своей жене, я брат своим сёстрам — и никак иначе. Я был слеп и я стал зряч. Я был готов двигаться дальше, не пытаясь больше останавливаться, и всё, что я понял, было со мной.

И тогда я снова умер.

И моя жизнь потекла дальше.

 

Монах замолчал. Молчал и человек, задавший вопрос. Так они просидели до сумерек, вместе и не вместе, думая о чём-то своём. А когда звёзды усыпали высокое небо, человек встал и пошёл вдаль, напевая, и его песня напоминала журчание ручья.

 

(опубликовано в журнале Izhavia в 2015 году)