Подборка постов в соцсетях за 2022 год.

Пост от 31.12.22


Обычно на Новый год я люблю рассказывать что-нибудь личное, но на этот раз я лучше напишу что-нибудь полезное. Если самыми широкими мазками обобщить мой опыт работы психотерапевтом в этом году, то самым полезным выглядит маленький текст по профилактике распада психической деятельности от нормы в пограничность и психоз. В конце поздравлю, конечно, но сначала полезное.

Психика - это не безразмерная сумка, в которую можно запихать что угодно и она выдержит. Размер психики имеет значение, но он корректируется. Чем больше психика может в себя поместить, тем выше её способности к адаптации в новых условиях. Чем крепче её каркас, тем лучше она защищена от случайных разрывов и потери формы.

Психике в одинаковой степени нужны стойкость и гибкость для того, чтобы сохранить способность мыслить и способность созидать. Без этих способностей мы приносим вред. Там, где психика рвётся, нами правит собственная тьма.

Стойкость укрепляется, когда мы:

- действуем согласно своим ценностям
- сохраняем связи
- сохраняем свою личность такой, какой мы её знаем
- строим или сохраняем рутину
- действуем последовательно
- честны с собой в области своего внешнего бессилия или невозможности измениться самому

Размер психики увеличивается, когда мы:

- узнаём о своих новых частях, чувствах и мотивах
- позволяем новым людям к себе приблизиться, а старым связям ослабнуть и умереть
- позволяем себе измениться
- учимся новому, делаем новое, думаем новое
- позволяем себе переосмыслить прежние выборы, поступки, манифесты
- изучаем область своих сил, а так же намерений и желаний эти силы применять

И так далее.

Тот, кто крепок до жёсткости, в плохих условиях может заболеть психозом. Тот, кто гибок до бесформенности, в плохих условиях растеряет себя и тоже окажется в хаосе. И тому, и другому полезно самопознание: психоз - это не что-то новое, взятое извне, это всегда собственный материал, собственные аффекты, мысли и инстинкты, вытесненные когда-то и теперь вернувшиеся в своей самой разрушительной форме. Поэтому самопознание - лучшая профилактика психоза: чем больше я осознаю материал своей психики, чем больше я знаю о том, из чего именно я состою, тем меньше остаётся в тени, а значит - тем меньше топлива будет у этого костра. Что-то неизменное во мне даст мне каркас. Что-то гибкое во мне даст мне возможность растянуться и вместить в себя происходящее для того, чтобы не сойти с ума и не причинить вреда.

Мне кажется, что терапия ещё никогда не была так сложна и так полезна, как сейчас. Я искренне считаю, что между человечеством и хаосом лежит психотерапия (не только она, но она в том числе). И возвращаясь к Новому году:

Дорогие коллеги, с Новым Годом нас! Пусть в нашем профессиональном цеху появляются новые люди, а в нашем профессиональном пространстве - новые книги. Пусть все любимые и знакомые продолжают быть опорой. Пусть в нас остаётся и крепнет увлечённость работой и видение того, что терапия - это про надежду.

Дорогие клиенты, с Новым годом! Цените и уважайте собственные усилия и волю к тому, чтобы сделать жизнь лучше. Пусть в ваших жизнях, работах, семьях и ценностях ваш труд будет отражён и преумножен. Пусть вы с вашим трудом будете замечены - самими собой и теми, кто вам дорог, чтобы вы вместе смогли оценить пройденный путь и увидеть следующий.

И дорогие те, кто не принадлежит паре «терапевт - клиент», но всё равно меня читает. Самопознание - это не только терапия, конечно, но это всегда информация и всегда обратная связь. Будьте жадными до первой и осторожными со второй. Будьте любопытными. Будьте смелыми.

И пусть все мы будем кем-то новым в следующем году при том, что останемся самими собой.

Спасибо, что вы есть. Спасибо, что мы есть. С Новым годом!


Пост от 27.10.22 


Психика, не решившая задач идентификации, становится этими задачами одержима.

Идентификация - это представления о том, кто я такой. Важно здесь не «какой я» в смысле оценки, а кто я именно, как я устроен, как выглядит феноменология моей психики - то есть в чём состоят и как проявляются мои мысли, чувства, ощущения, желания и дела, которые свидетельствуют о жизни и наполнении личности. Это базовое место для ориентации в мире, точка на карте, которая означает «я здесь» и без которой остальная карта бессмысленна.

Так как этот процесс - очень важный, то он и очень сложный. Он длится весь период развития, сначала ярко, потом - при возникновении новых задач и нового опыта. Это справедливо по отношению не только к развитию личности: развивающийся футболист, к примеру, задаётся вопросом «какой именно я игрок, как именно я обхожусь с разнообразными задачами на поле и вне него», и это позволяет со временем создать понятную точку на карте и эффективно ориентироваться и развиваться.

Нормально, когда это происходит в первое время много, а со временем всё меньше. Футболист, задающийся вопросом о том, какой он игрок после пятнадцати лет опыта и при выполнении рутинных задач - вот такого быть не должно. Такой процесс - это указание на остановленный, не завершённый, парализованный процесс идентификации, который никак не может привести к формированию устойчивой, хоть и гибкой, формы.

Парализуется процесс идентификации стыдом.

Стыд подменяет процесс развития комплексных знаний о себе на бинарную оценку «хороший» или «плохой». В такой системе человек не накапливает о себе постоянных знаний, которые могли бы быть основой его решений и отношений, а вынужден постоянно решать вопрос о том, кто он такой - поскольку «хороший» или «плохой» не могут быть устойчивыми характеристиками живого человеческого существа, их каждый раз приходится определять заново.

При этом, так как процесс идентификации очень важный и сложный, то он потребляет много энергии. В результате человеку, вынужденному при любом своём проявлении решать вопрос идентификации, становится трудно выполнять не только сложные задачи продолжающегося развития, но и повседневные дела. Это легко понять: если каждый раз, когда я вытираю пыль или еду за рулём в супермаркет или общаюсь с педагогами своих детей, - я внутри решаю вопрос о том, хороший я или плохой (партнёр, хозяин, родитель, водитель, супруг, друг, социальный элемент и так далее), то я буду пытаться делать это настолько редко, насколько это возможно, поскольку это попросту очень тяжело.

В такой повседневной нагруженности небольших дел огромным смыслом и проявляется одержимость, в которой человек теряет не только энергию, но и адаптацию и сложнее ориентируется в реальности. Это тоже легко понять: если каждый момент моей жизни психика решает вопрос о том, кто я такой, то тогда любое взаимодействие или событие будет истрактовано в логике этого же процесса.

Например, если мои приятели сегодня как будто мало со мной общались - значит, дело во мне, потому что дело всегда во мне, и значит, я человек скучный и неинтересный (плохой). Любопытно, кстати, насколько эта оценка простая: так как базовая идентификация - это детская задача, то парализованная стыдом психика и решает её на довольно наивном уровне.

Реальность может быть сложнее: на этой встрече могло просто не хватить времени на всех, или у кого-то из приятелей мог быть свой процесс, которым он захватил всех остальных и занял собой время и пространство, а может, и я сам, не зная про себя что я думаю и говорю медленно и нуждаюсь в терпении и внимании других людей, не сориентировался в происходящем и не запросил нужных мне вещей (или осознанно не отказался от желания сегодня проявиться, поскольку на это нет нужного контекста).

Дети, выращенные со стыдом (этот стыд всегда имеет отношение к нарциссизму их окружения), своей одержимостью самими собой и сами могут выглядеть нарциссами, однако от собственно нарциссизма их отличает многое: у них нет плоскости и бедности чувственной сферы, этических нарушений, они не склонны к осознанной эксплуатации партнёров по отношениям, а их гнев не достигает степени нарциссической ярости. Да и их своеобразная сосредоточенность на своём Эго решает не столько задачи грандиозности (хотя и их тоже, поскольку ничего так не останавливает стыд, как грандиозность), сколько задачи формирования хоть какой-то опоры.

Пока под их болтающимися ножками не появится твёрдой земли, основные жизненные силы будут уходить на её поиск.


Пост от 6.09.12


Самой ценной для личности частью отношений между людьми является, судя по всему, поддержка в них такого ощущения, что со мной всё хорошо и всё в порядке.

Это ощущение передаётся вербально и невербально через такие послания:

- я тебе рад
- ты мне нравишься
- мне с тобой интересно
- мне важны твои чувства
- на меня влияют твои мысли, твои интересы и твои выборы
- я тебя вижу
- мне любопытно тебя узнавать
- я хочу ещё.

Это называется поддержкой первичного нарциссизма или поддержкой нормального Эго: в первичном, здоровом нарциссизме мы переживаем себя как имеющих значение по умолчанию, без необходимости это доказывать или компенсировать.

Человек, к которому относятся вот так, может в ощущениях испытывать то, что и должен испытывать психически здоровый ребёнок или взрослый: он может чувствовать себя имеющим значение, живым и достаточным, витальным, имеющим доступ к своим аутентичным чувствам и желаниям, способным справляться с жизнью, способным любить, работать и получать удовольствие. Это привлекательно, потому что целительно. Именно об этом говорят в статистике «пять лет хорошего брака или три года хорошей терапии способны изменить человека и сделать его более сильным и счастливым».

Для такого исцеления необходимы два условия: непрерывность самого отношения для того, из кого оно исходит, и способность его заметить и принять для того, на кого оно направляется. Неспособность к тому или другому будет иметь отношение ко вторичному нарциссизму, когда патологичное Эго выстроено на нездоровых основаниях и потому не может нечто здоровое ни дать, ни взять.

Способность непрерывно давать поддержку первичного нарциссизма означает способность (или навык) отделения другого человека от своего собственного Эго, личных комплексов и задач, которые можно решить за счёт другого, если он соответствует. Это про «мне от тебя ничего не надо, ты просто есть, и мне от этого классно и интересно». Это не означает одностороннего договора про то, что ты можешь делать всё что угодно, а я буду относиться к тебе хорошо. Все обязательства в области отношений остаются в силе: взаимность, ненасилие, ясность, но только не «я буду тебя любить, если ты сделаешь меня богатым», «я буду тебе радоваться, если ты станешь великой пианисткой», «я буду тобой доволен и буду искать с тобой встреч, если ты будешь иметь высокий статус и у тебя не будет никаких проблем».

Нарушения способности принимать такую поддержку ориентированы в целом по одной из четырёх мыслительных линий:

- он мне рад - ну и дурачок
- он мне рад - значит, хочет меня использовать
- он мне рад - значит, я могу его использовать
- он мне рад - да и наплевать.

В этих мыслях источник поддержки выглядит слабым, глупым, неважным, внушаемым, податливым, ошибающимися, незаслуживающим доверия, лжецом или агрессором. Обратная связь от человека, воспринимаемого таким образом, не может восприниматься как что-то важное и не может быть использована для изменений, а лишь укрепляет защиты.

Например, нарциссические клиенты либо разрушают такое настроение в терапевте, заменяя его эксплуатацией и манипулированием и делая из собеседника контейнер для своих перверсий, либо считают, что терапевт в них влюблён. Шизоидные или параноидные клиенты могут чувствовать и говорить что-то вроде «ты меня не знаешь» или «ты от меня чего-то хочешь».

Истероидные могут думать о том, что они за это получат и как им придётся потом расплачиваться, а обсессивно-компульсивные считают, что безусловная любовь - это для слабаков, а уж они-то точно в этой жизни кое-что сделали для того, чтобы на любовь в полном праве рассчитывать.

Любовь, которая лечит, существует, но за её работу отвечают двое.


Пост от 28.06.22


Обратная связь от других людей не всегда точна в тех местах, когда нужно отразить что-то тонкое и сильно отличающееся от других.

В норме те вещи, которые говорят нам о нас другие люди, помогают нам себя познавать и в себе ориентироваться. «Ты такая добрая», «с тебя где сядешь, там и слезешь», «ты очень упрямая», «ты легко сходишься с людьми», «иногда ты перегибаешь палку» - это важно, чтобы нам об этом говорили и когда мы маленькие и когда мы взрослые.

Функция зеркала, которую могут выполнить для нас только другие люди, необходима для развития и помогает нам так же, как обычное зеркало помогает привести в порядок одежду или причёску. Люди и зеркала могут быть при этом добрыми или злыми, и лучше держаться добрых зеркал, которые сообщат нам о неполадках, но не заставят испытывать к себе стыд и отвращение.

Однако, зеркало отражает только то, что может, и возможности психологического зеркала полностью вписываются в личный опыт и внутренний мир того, кто даёт обратную связь. И даже если не рассматривать обычные проекции, когда отражающий приписывает своему собеседнику собственные качества, то в тех местах, где этот опыт и миры расходятся, могут возникнуть проблемы точности.

Существуют люди, сильно отличающиеся от своего окружения. Они не получают достоверной обратной связи, поскольку их личность и поведение не вписывается в границы познанного отражающими. От искажённой, неточной обратной связи образ себя у таких людей формируется искажённым и неточным (и зачастую - застыженным). Тонкие движения души, многослойные мотивации, необычное устройство мозга или социальных потребностей обычно оставляют человека с множественной обратной связью про то, что у него «трудный характер», или что он «лицемер и эгоист», или что у него «всё не как у людей». Это никак ему не помогает, конечно, но оставляет его с уверенностью ( которая потом во взрослой жизни будет снова и снова подпитываться такой же обратной связью), что с ним что-то не так.

Если он находит похожее на себя окружение или хотя бы одного человека, который способен его вместить и отразить по-другому, конкретнее и доброжелательнее, то ему становится сильно легче жить. Тогда его неточное и упрощённое знание о том, что он какой-то дефектный, становится информацией о том, кто он есть и как именно он устроен.

Например:

- социальные контакты для меня болезненны, поэтому я предпочитаю в основном держаться в стороне, но мои немногочисленные социальные связи я ценю и оберегаю (вместо «я нелюдимый»)

- я жадина в том, что касается жизни, поэтому хочу попробовать всё, чего мне захочется, а одного занятия, бизнеса, города, страны, образа жизни мне мало и скучно (вместо «я ничего не довожу до конца»)

- я не понимаю правил больших групп, поэтому на семейном сборе или в корпоративной среде я чувствую себя нелепо и выгляжу странно, но в одиночестве у меня достаточно энергии и я всё могу (вместо «я не уважаю старших», например)

- у меня перевозбуждённый, перестимулированный мозг, поэтому мне нужен особый - ритмичный и предсказуемый - образ жизни без особых стрессов, побед, поражений, амбиций, грандиозных планов и спонтанных решений (вместо «я ленивая и ни на что не способная»)

- мне важнее связь, чем правда (вместо «я лицемерная» или «я переобуваюсь»)

- мне не интересно материнство (вместо «я эгоистичная» или «во мне нет чего-то важного»)

и так далее.

Такие особенные вещи могут вызывать в других людях бурю чувств в спектре от «переделать» до «запретить». Непонятное всегда кажется неправильным. Люди злятся, завидуют, пугаются, чувствуют отчаяние или презрение, и рядом с такими зеркалами находиться неполезно.

Я думаю, что есть два основных способа защитить себя в том случае, если вы человек своеобразный и вызываете у других людей своеобразные чувства: найти свою стаю и выучить правила для всех остальных.

Например, если вы часто кажетесь другим людям человеком агрессивным, то стоит научиться проявлять дружелюбие, если высокомерным - то научиться больше участвовать в контактах, если душным - то больше молчать и шутить.

А уже со своими можно быть тем, кто вы есть: человеком, у которого сложно с границами, или стеснительным и чувствительным, который от робости изображает из себя короля, или человеком, которого пугают его чувства и потому всё на свете заменяется мыслями и рассуждениями, особенно тогда, когда чувство внутри действительно есть.

Ну и кстати, когда точная обратная связь получена, то дезадаптивное поведение обычно слабеет. Так и должно быть - знание освобождает. И если я узнаю, что кажусь другим людям высокомерным, потому что я стеснительный, то обычно ослабевает и стеснительность и высокомерность.

Управлять собой и развиваться можно только тогда, когда точно знаешь, с чем именно имеешь дело.


Пост от 11.04.22


Вернёмся к психотерапии.

Важно, чтобы терапевт нравился своему клиенту. Эта симпатия одновременно и условие существования альянса и сама по себе терапия. Терапевт, вызывающий хорошие чувства, может занять важное место внутри психического и сделать терапевтическую работу, которая иначе невозможна.

Симпатия здесь выходит за уровень «он смешной и во всём меня одобряет», а имеет отношение к обязательствам, которые лежат на хорошем объекте.

Хороший объект - это психическая структура, которая находится внутри человека и вокруг которой строится устойчивая и гибкая психика. Эта психическая структура возникает из опыта отношений с людьми, изначально - с родителями, которые способны к симпатии и ответственности в большей степени, чем их дети, и рядом с которыми младенческий психический хаос постепенно усложняется в чёрно-белую пограничную детскую психику, а потом развивается во все эти сложные оттенки, которые в норме присутствуют в движениях зрелой души одновременно или как-нибудь ещё.

Усилия, которые терапевт осознанно и постоянно прилагает к тому, чтобы стать для своего клиента хорошим объектом, называются «терапевтической преданностью». К ней можно отнести:

- поддержку того здорового, что есть в клиенте, и конфронтацию нездорового, даже если это неудобно или страшно для терапевта;

- забота о сеттинге и границах, поскольку хороший объект не может возникнуть в условиях хаоса ролей и условий;

- освобождение терапевтического пространства от личного материала в виде стыда, вины, гнева, разочарования, даже радости или любви, не имеющих отношения к клиенту или интенсивных настолько, что они могут занять место истинных переживаний клиента, а так же от собственного отыгрывания, всемогущества, морализаторства и других защит за счёт личной терапии;

- внесение в терапевтическое пространство чувств терапевта, возникающих в присутствие или к клиенту, поскольку хороший объект обладает характеристикой искренности, с помощью которой обеспечивается связь с реальностью;

- творческие усилия терапевта, направленные на изобретение доступного для клиента пути восстановления его цельности, поскольку этот путь для каждого особенный;

- творческие усилия терапевта, направленные на создание у клиента чувства увиденности и разделённости в противоположность отверженности и одиночеству;

и так далее.

То есть, терапевтическая преданность состоит не в попустительстве клиенту (и не в насилии во имя предполагаемого терапевтом блага), а в последовательном становлении сначала внешним, а затем и внутренним гарантом здоровой внутренней жизни, вокруг которого сможет выстроиться нормальное развитие.

Все эти усилия терапевта останутся невостребованными без встречного движения клиента к созданию из терапевта такого образа, который бы клиенту нравился. Минимально достаточное клиентское усилие в этом месте носит характер допущения «может, он и не плохой». Это действительно сложная задача для того, кто всю жизнь имел дело с плохими объектами, но именно это предположение терапевт за клиента сделать не может. Он может лишь продолжать создавать условия для того, чтобы это предположение оправдалось, а так же знакомить своего клиента с его сложностями - с помощью интервенций вроде «мне трудно чувствовать себя хорошим рядом с вами, мне как будто нужно стать кем-то, кем я быть не могу, чтобы вам нравиться. Мне важно понимать - возможно ли найти такое место, в котором я смогу остаться для вас хорошим, не потеряв себя? Что для этого нужно?»

Когда клиенту наконец нравится его терапевт, то это ощущается им (клиентом) как большое и светлое облегчение, поскольку с хорошей фигурой внутри жить легче. Вывихнутый позвонок встаёт на место, хороший объект возвращается в психику. Дальше жить становится легче, и это хорошо.


Пост от 13.03.22


Ладно. Часть меня продолжает Марлой Сингер с последних кадров Бойцовского клуба смотреть на рушащийся мир (очень подходящим оказался образ, хотя примерять на себя визуальный ряд Финчера и Паланика - это из разряда «никогда бы не хотела». Из этого же разряда было пересчитывание налички на кухонном столе в Антальи неделю назад: моя мама делала то же самое в 90-е, стол был другой, страна другая, но на ассоциации мозг не пожадничал).

Однако, у большинства нас было 30 лет мирной жизни, за которые мы вырастили скелет и нарастили на него плоть своих знаний, умений и навыков. Это никуда не девается, а остаётся внутри. Большинство из нас умеет жить нормально за счёт своих решений и действий, за счёт развития и труда, и пора об этом вспомнить.

Полагаю, что нам понадобится вообще всё, плюс много нового и плюс время. Это нормально. Мы взрослые, у нас крепкие ноги и здоровые сердца, мы умеем учиться, работать, чувствовать и строить отношения, у нас есть таланты и желания. Мы должны быть Марлой, которая помнит о том, кто она такая.

И когда в этом мире снова станет возможно ориентироваться, мы этим воспользуемся.


Пост от 3.03.22


Дорогие коллеги, оставаться стабильными, опорными и в терапевтической позиции мы должны не за счёт заморозки собственных чувств, а за счёт определения для них верного пространства. Нашим личным панике, гневу и горю должно быть место на наших личных терапии и супервизии. Наши терапевты пойдут к своим терапевтам, а те - к своим терапевтам, а те - к своим терапевтам, которые и есть мы. Никакого конечного мета-терапевта, который мог бы не выдержать и лопнуть, не существует и беспокоиться об этом (оберегая, например, своего терапевта от своих сложных чувств и состояний) нам не нужно.

Я считаю нашу работу профилактикой умножения зла и я считаю это очень важным делом. Как говорил философ Мераб Мамардашвили, зло возникает везде, где нет усилия. Совершать усилие и помогать другому совершать усилие может только тот, кому и самому помогают. Если мы не будем осознанно пользоваться помощью профессионалов, то наша психика сделает это вместо нас и за счёт наших клиентов. Так зла станет только больше.

Заботьтесь о себе изо всех сил. Каждое движение вашей души важно и должно жить на своём месте. Продолжим работать.


Пост от 24.02.22

Мировые новости сейчас такого объёма, что обработать их можно только медленно. За один раз они внутрь не помещаются: ни чувства, которые вместе звучат как «мне плохо», ни мысли, которых реально намного больше, чем я могу обдумать за раз. Моё психическое сейчас хаос и клубок, для прояснения которого нужно время.

Время - это ключ. Я не знаю, что мне делать сейчас, но через пару часов я буду знать больше и смогу принять решение. Я не знаю, что я сейчас чувствую, но через пару часов буду знать больше и смогу выразить это словами. Пока время идёт, я делаю то, что касается моей собственной жизни и её продолжения.

Здесь мне важно не набрасывать нового до тех пор, пока не обработано старое. Иначе я захлёбываюсь и тону, и непонятно, где небо, а где земля. Новое - только после стабилизации старого.

И не множить зла.

Продолжать жить в общем всегда было можно только так.


Пост от 24.01.22


Одна из проблемных зон взрослого человека, находящегося во взрослых отношениях – это собственные регрессы.

Регресс означает внутреннее состояние, в котором мы перестаем использовать взрослые способы жить и начинаем проявлять детские, потому что нам кажется, что так безопаснее. В основе состояний регрессов лежит механизм защиты, который называется «регрессия» (и который заключается как раз в том, чтобы вести себя по-детски, рассчитывая на защиту). Как и любой механизм защиты, регрессия включается тогда, когда что-то из происходящего с нами становится слишком стрессовым, чтобы справиться с этим обычным способом.

Затяжные, трудноостановимые регрессы разрушают отношения между взрослыми, поскольку наличия равных взрослых не предполагают. Для возвращения из таких состояний в нормальную позицию нужны внутренние нежная мать и сильный отец.

Признаки у регресса такие:

- потребность в том, чтобы другой знал, умел и делал в сложившейся ситуации то, что сейчас нужно знать, уметь и делать

- претензия на то, чтобы другой был счастлив в процессе ухода за нами и чтобы этого счастья от возможности нам помочь ему было бы достаточно, а от нас не требовалось бы ни благодарности, ни ответной соизмеримой заботы

- претензия на то, чтобы другой не столько услышал нашу прямую просьбу, сколько увидел и почувствовал, насколько нам плохо, насколько мы грустные или фрустрированные, и точно догадался, в чем именно мы нуждаемся

- равнодушие к состоянию, настроению, а так же к жизненному контексту партнера: восприятие его как своего продолжения, а не отдельного человека со своим содержанием внешней и внутренней жизни. Претензия на то, чтобы он на все свои 100% был сильным, устойчивым и вовлеченным в наши трудности.

То есть регресс – это такое состояние, в котором мы требуем от партнера, чтобы он уловил, что у нас всё плохо, саму проблему решил, а наше эмоциональное состояние отрегулировал до уровня нормы. В регрессе можно быть ситуативно (столкнувшись с серьёзными трудностями на работе, например) или постоянно, выстраивая отношения в стиле «если мне нужно продолжать самому решать свои проблемы, то зачем мне тогда ты».

Ситуативный регресс вполне нормален. В нем мы пытаемся ничего не делать с проблемой, но очень грустим, злимся, болеем или несчастливы, рассчитывая, что партнер это заметит, придет и сделает мир снова хорошим. В варианте с хорошим партнером мы и правда можем получить от него какую-то помощь и эмоциональную поддержку (и это совершенно необходимо), но основную работу должны сделать сами: принимаем решения, несем ответственность, берем себя внутри на ручки и говорим «хорошая девочка, я очень тебя люблю и никогда не оставлю» (что тоже совершенно необходимо). По моим наблюдениям, для среднего стресса период, в котором мы в этом нуждаемся, может составить около недели, для тяжелого стресса – около месяца. Все это нормально, все это временно, и после таких ситуаций мы начинаем еще больше ценить как свои способности к адаптации, так и терпимость партнера, который столько для нас сделал и столько рядом с нами вынес.

Но иногда бывает, что и чужая помощь и собственная забота регресс не останавливают, а усиливают. Партнер оказывается недостаточно догадливым или компетентным (это страшно удивляет, кстати, и злит, поскольку в регрессе кажется, что он не догадался или не сделал просто потому, что не захотел), его забота раздражает, нежность к себе вызывает не покой, а плаксивость и капризность, мир начинает выглядеть отвратительным местом, в котором все от меня что-то хотят, а я так несчастен, что жить не хочется. В этом случае нежную маму должен сменить сильный отец.

Сильный внутренний отец – это умение взять себя в руки, вернуть себя в реальность, столкнуть со своей ответственностью за других. Его голосом мы говорим внутри себя не «маленький мой, дай подую», а «иди в свою комнату и успокойся». Или «хочешь чего-то – скажи так, чтобы я тебя понял». Или «от того, что ты бесишься или грустишь, ты потерял еще один день, который мог быть хорошим. Ты взрослый, никто не будет бесконечно за тобой ухаживать и тебе помогать. Иди и сделай то, что должен сделать».

Партнер тоже может быть такой фигурой, но здесь дело больше в том, как мы обращаемся с собой, потому что когда мы взрослые, то сами для себя можем сделать неизмеримо больше. Так же справедливо будет сказать, что если нам в детстве от родителей всего хватило, то мы умеем делать это по умолчанию.

А если нет – то учимся, куда деваться.