Небо в драконах

Это лето я провожу в Таиланде. У меня тут домик, скутер, Сиамский залив в нескольких минутах и всё разнообразие местной еды. В первое время я была так переполнена впечатлениями, что буквально вела фоторепортаж с места событий, отправляя родным виды пляжей, пальм и фруктовых развалов. Потом это сошло на нет. Вчера я написала маме: «Всё хорошо, ничего примечательного не происходит». Сегодня я сфотографировала собаку.

Видимо, таков ритм: для адаптации ко всей местной жизни мне потребовалось около трёх недель, а потом «глаз замылился». То, что казалось ярким и необыкновенным, стёрлось, цвета стали привычнее, эмоции — ровнее. Теперь я снова с большим удовольствием рассматриваю кадры оттуда, где меня нет: Норвежское море, гроза в Гонконге, поспевающие ягоды на даче родителей. И мне хочется гороха и клубники, хотя в холодильнике у меня манго и рамбутан.

Думаю, что дело в тревоге: как только я убедилась, что ничего со мной здесь не случится, моё переживание действительности сгладилось. Так работает психика. Тревога как бы подсвечивает всё происходящее, давая нам возможность быстрее и полнее реагировать на поступающие из среды стимулы. Так чувствуют себя начинающие водители, видя каждый знак, замечая каждую нестандартную ситуацию на дороге. Потом тревога снижается вместе с переживанием яркости происходящего. Дорога становится обычной, а Таиланд довольно серым. Честно говоря, я грущу. Жить в ярком мире было здорово.

О чём-то подобном всегда говорят бывшие и настоящие зависимые: наркоманы, алкоголики, жертвы сложных любовных отношений. Серость мира — это то, что труднее всего переносить. Внутри зависимости на каждой прогулке по небу летают драконы. Вне зависимости, вне тревоги мир другой.

Цветы пахнут, деревья растут, птицы щебечут, но небо пустое — и это потеря.

Реальность мира такова, что большую часть времени он довольно однообразен. Мы спим, едим, куда-то ходим, с кем-то взаимодействуем по привычным для нас схемам. Повторяющиеся действия в повторяющихся интерьерах составляют основу нашей жизни, которая необходима нам для ощущения безопасности. Повседневность как бы анестезирует, притупляя реакции на привычные стимулы. Простой закон сохранения энергии: если каждый день заново приспосабливаться к окружающей среде, то энергии больше ни на что не останется. Каждый день радоваться одним и тем же берёзкам (ну или пальмам) за окном — это не позитивное «жить и радоваться каждому дню», это эйфория, маниакальное состояние, которое высасывает ресурсы и неизбежно ведёт к депрессии. Норма — это когда мы вида за окном преимущественно не замечаем, пока что-то не изменится.

Ресурсы, которые наше сгладившееся восприятие экономит на привычных стимулах, расходуются на внутреннюю работу. У нас появляется место и энергия для реализации желания принадлежать и самовыражаться, мы можем познавать себя и пробовать сближаться с другими, мы можем творить, меняться, проживать сложные чувства и учиться жить так, чтобы чувствовать себя лучше.

Для всего этого нужно слушать и слышать свои чувства и потребности. И вот здесь могут возникнуть серьёзные проблемы.

Для того чтобы себя слышать, нужна подготовка. Мир внутри нас и мир вне нас изначально одинаково не исследованы. С внешним миром нам худо-бедно помогают родители, сообщая нам названия предметов и явлений, их функции, обучая нас правилам и границам. Внутренний же мир им самим часто неясен, и обучение в этой сфере носит фрагментарный характер — злиться нельзя, влюбляться смешно, стыдиться правильно, что-то в этом роде. Ребёнок, оставшись со своими переживаниями один на один, начинает их избегать, потому что всё неизвестное страшит. Внутренние резервы так и остаются непознанными.

Это же положение дел сохраняется при взрослении. Человек может понимать какие-то свои начальные эмоции: радость, гнев, подавленность, ревность, страх, стыд. Область же более тонких переживаний, а тем более потребностей, остаётся книгой, написанной на чужом языке.

Без этого внутреннего дополнения внешнее кажется серым, потому что жизнь неполноценна. Так и возникают потребности в красных драконах: яркие эмоции, глубокие переживания отлично заполняют внутреннюю пустоту и дают почувствовать себя живым. Сами переживания при этом остаются простыми, базовыми. В разы увеличивается их интенсивность: восторг, или невыносимая боль, или мучительная, терзающая ревность расцвечивают серый мир сочными красками.

Такие эмоции с потолка не берутся — нужен контекст, располагающий к аффектам. Например, иметь отношения с человеком, который не хочет быть в отношениях. Такая связь не будет хорошей. В ней не будет места и возможности для удовлетворения многосоставных потребностей в близости, доверии, принятии. Неполноценность таких отношений не столкнёт человека с его собственной неполноценностью, поскольку выражать в них можно только простые чувства и простые желания.

Зато они будут яркими: иногда радостными, всё остальное время мучительными, но никогда не серыми. Так развиваются любовные зависимости — мы не можем отказаться от человека, отношения с которым защищают нас от внутренней пустоты. Чем больше тревоги, нестабильности, несчастья, тем каким-то парадоксальным образом нам легче.

Жертвы любовной зависимости рассказывают о том, что мужчины или женщины, с которыми возможны стабильные и спокойные отношения, кажутся им скучными и непривлекательными. Химически зависимые говорят о рутинности и предсказуемости мира без алкоголя или наркотиков. Нет тревоги — нет и возбуждения. Решив отказаться от деструктивных отношений (с человеком, веществами, ставками), зависимому приходится принять и то, что здоровая жизнь такого количества страстей не предполагает и нет никакой волшебной таблетки, никакого способа типа «научись себя любить, и мир засияет», которые вернули бы в небо драконов на здоровых основаниях.

Поэтому часто у тех, кто справился с одной зависимостью, развивается другая. Внутренняя ситуация остаётся той же самой. Годы и десятилетия, проведённые в бессознательном по отношению к самому себе состоянии, накапливают проблемы. Самый логичный выход — начать знакомиться с самим собой и заполнять пустоту настоящими, не аффективными эмоциями — оказывается сложен или недоступен, потому что этот процесс предполагает столкновение с уже накопленным багажом. Сложно обнаруживать, что, например, работа не нравится и не получается, дети травмированы плохим браком, а мама так никогда и не полюбит, потому что неспособна на любовь. Возвращение в реальный мир почти всегда связано с переживанием большого горя по тому, что уже не состоялось и никогда не состоится.

Именно работа горя и может в конечном счёте примирить человека с реальным миром, в котором он живёт. Горе — конечное чувство, у него есть динамика, приводящая к утешению. Прожитое, выдержанное горе даёт возможность снова начать смотреть вглубь самих себя и не разрушаться от того, что мы там видим.

Горевание по поводу неверных решений и упущенных возможностей даёт шанс выбирать что-то новое и более подходящее для нас. Горевание о несложившихся важных отношениях двигает нас в сторону следующих.

Проживание боли и стыда за то, кто мы есть и что мы сделали, может сделать нас лучше. Это долгий и трудный путь, от которого всегда будет хотеться отвлечься на яркие эмоции. Но он того стоит. Постепенное знакомство с собой и со своей реальной жизнью создаёт необходимое чувство безопасности. Это как вернуться с войны домой: да, много лет потеряно и да, многое уже невозможно, но вот есть крепкий домик в лесу (или на берегу Сиамского залива), и это хорошо, потому что обещает мир и покой. В тишине, если позволить ей звучать, всегда что-то рождается. А жизнь, в которой есть место настоящим чувствам и потребностям, выглядит хорошей.

И тогда остаётся последний шаг — принять то, что неба в драконах больше не будет. И научиться с этим жить.

(опубликовано в журнале Izhavia в 2016 году)